Идём дальше. Стоит такая здоровенная чёрная чушка битума, она на морозе хрупкая, как стекло. Другой парнишка, в майке, на мороз выскакивает, только пар от него идёт. Долбанул по чушке киянкой пару раз, кусок отвалился, хвать – и обратно в нору. А там сидят ребята распаренные, у них тут «шнырь» бегает, им хорошо, у них всё классно. Агитатор зашёл в вагончик, и всё, что смог выдавить из себя: «Какие же вы бессовестные!» Устыдил. И всё. И мы вышли.
Я до сих пор не понимаю: зачем вообще лезли на зону все эти молодые комсомольские или партийные работники, чего они хотели добиться? Наверное, у них какое-то задание было? И они не находили ничего умнее, кроме как приехать туда, где не нужно было собирать со всех цехов и территорий людей, где не нужно было вступать в дискуссию. Нужно было просто прийти и рассказать им – что почём.
Да, к этому контингенту рабочих обращаться можно по-разному – «братва», «граждане», как угодно, но нужно понимать, что это люди, совершившие особо тяжкие преступления, получившие от восьми лет и выше. И им до печки все, кто их стыдит и к совести взывает. Они живут по законам зоны, и у них свои, понятные им устои.
Труба свободы
Когда появились первые драги для промышленной добычи золота, готовили списки создателей, которых представят к наградам – то ли к Госпремии, то ли к премии правительства. В общем, готовили.
Сначала хотели купить драги в США, но американцы в последний момент сочли подобные агрегаты стратегическим товаром. И отказались экспортировать их в СССР. Пришлось советским инженерам изобретать драгу заново. Борис был в числе этих специалистов.
Изобрели. Настроили. Запустили в работу. И руководство стало, как водится, готовить список участников проекта для подачи на премию. Борис был в том списке.
Но следовало соблюсти все организационные формальности, дело затягивалось, и, пока близился день награждения, что-то пошло не так. Иными словами, река судьбы Бориса самостоятельно выбрала новое русло. Как говорится, «хотели дать орден, ограничились выговором».
Борис попал в передрягу – убийство! По неосторожности, умысла убивать не было, плюс выпивал (отягощающее обстоятельство), плюс сопротивление при задержании (бился до последнего), в сумме срок получился длинный, как Сибирский тракт: десять лет.
Но Борис не отчаивался. Умный, рукастый, ревностный к труду самоучка, любое дело он осуществлял ловко и, казалось, непринуждённо, хотя за этой лёгкостью технической мысли имелись глубокие знания химии, физики, металловедения и, конечно, острый изобретательский талант. Казалось, он умеет всё.
Познакомился я с Борисом, когда он отбывал второй срок, получив столько же и за то же.
С учётом таланта жизнь в зоне была для Бориса вполне сносной, а кому-то из заключённых могла показаться шикарной. Он трудился. Работал, говоря языком девятнадцатого века, благоусердно. Заказы к нему сыпались отовсюду. От охраны и от начальства колонии: кому охотничий нож, кому фляжку в виде книги. Или надо было сделать подарок женщине… Серьги, браслет из рандоли (внешне неотличимый от золота металл, сплав меди и бериллия, за колючую проволоку поступал в виде медицинских стерилизаторов).