– Может. Наверное, не знаю.

– Как же так, товарищ милиционер, вы не уверены, а клевещете.

Такое было много раз, напоминало смутные, тяжёлые, роковые времена. И вдруг стало абсолютно понятно: жива, и ещё как жива, та стукаческая порода. А вы – перестройка, гласность!

Общество «Трезвость» превратилось в такой либеральный карающий меч перестройки. Началась охота на неугодных, добившихся чего-то в этой жизни, успешных людей. Стремительно, в один день трезвенники из преподавателей марксизма-ленинизма превратились в борцов за трезвый образ жизни и далее – в защитников демократии, либеральных ценностей. И с этого трамплина прыгнули в депутаты разных уровней.

Спрашивал потом не одного «трезвенника»: как ты так быстро, на ходу, на лету переоделся-переобулся, ведь вчера ты нам на разных курсах говорил, что «вихри враждебные веют над нами», что деньги – зло, устраивал проверку подписки на «Блокнот агитатора», на газету «Правда», а теперь…

В советское время, да и не только в советское, в начальный период новой России, были общенародные праздники – Первое мая, Седьмое ноября, Новый год. Новый год, безусловно, был особым праздником, для всех.

И у каждого были свои каналы подготовки, обеспечения празднования. В плане поступления на стол полусладкого «Советского шампанского», в плане каких-никаких фруктов – яблок, мандаринов. А больше ничего и не было особо. Отдельная история заключалась в том, что можно было в отдалённых сибирских посёлках приобрести дикое мясо, хорошую рыбу: хариуса, тайменя, ленка, нельму, муксуна.

Существовала ещё такая правильная, на мой взгляд, нужная и эффективная служба – санавиация. Построена она была жёстко. Каждый аэродром обязан был держать наготове одно воздушное судно с экипажем и дежурной бригадой врачей. Особенно важно это было в Сибири, на Севере, на Дальнем Востоке. Люди, которые жили в отдалённых посёлках, часто отрезанных от райцентров и крупных городов реками, десятками и сотнями километров тайги, сопок, могли подать сигнал о помощи. И санитарная авиация, конечно, спешила на помощь. В экстренных случаях, при тяжёлых заболеваниях.

Это, кстати, касалось не только санитарной авиации, но и пограничников, которые прилетали в разные посёлки, в частности к староверам. А староверы всегда, и в советское время, и сейчас, живут крепкой самостоятельной жизнью, у них всегда и свой мёд, и свои соленья, копченья, рыба, дикое мясо. Конечно, была пушнина – лисы, рыси, белки и прочее, прочее.

Иногда два этих явления – праздник и санавиация – объединялись… Прозвучит неоднозначно, но перед праздниками все, кто связан с санитарной авиацией, ждали, чтобы поступил вызов из какого-нибудь отдалённого пункта. И тогда можно будет, пользуясь знакомством с пилотами или за деньги, слетать туда и раздобыть, заказать что-то для праздничного семейного стола, ну и впрок, разумеется. Конечно, если речь не шла о какой-то тяжёлой эвакуации, когда в санитарном самолёте или вертолёте нет места.

Как правило, друзья и знакомые, которые дежурили по линии санавиации, говорили: «О, есть вызов!» То есть, с одной стороны, он плановый, он необходим и надо лететь, а с другой – этим можно воспользоваться, чтобы решить житейские вопросы с таёжными продуктами.