Естественно, не в ущерб оказанию помощи. Просто так не летали. Поскольку каждый вылет, каждый рейс регистрировался.

Итак, это случилось в преддверии праздника, зимнего праздника. Стоял жуткий холод, даже по местным, сибирским меркам. Казалось, промёрзло всё и насквозь. Помню, был полный штиль, никакого ветра, полная тишина. Только звук трескающихся от мороза заиндевевших деревьев.

«Ан-2» полетел на вызов. Сейчас трудно понять, что произошло, ведь у «Ан-2» не было ни речевых, ни параметрических самописцев, чёрных ящиков так называемых, но самолёт пропал… Пропал в горах.

Начали искать. Летали на двух вертолётах вдоль предполагаемого маршрута, смотрели и в конце концов нашли. Чуть-чуть ему не хватило высоты – не знаю, то ли высотомер был неисправен, то ли что-то ещё, – и он врезался в самую вершину горы. Неплохо сохранился самолёт, хотя слово «неплохо» здесь неприменимо, конечно. Единственное – двигатель улетел далеко вперёд.

А внизу была река. Замёрзшая, естественно. С учётом того, что русло было зажато между горами, в некоторых местах снег выдувало и оставался голый лёд. Но на лёд садиться не решились, посадили вертолёты на косе, шедшей от пологой части сопки.

Пока шла работа по поиску и расследованию происшествия, спасать, к сожалению, по тем морозам и по тем условиям было уже некого – хотелось поскорее закончить. Когда есть какая-то надежда, не думаешь об окончании работы, думаешь: «А может, вот здесь или здесь надо искать, может быть, в этой точке найдём или в том районе?» Здесь шансов не было, поэтому хотелось поскорее поставить точку.

Мне трудно сейчас понять, почему мы не разбивали лагерь, не разводили костров. Наверное, потому, что это была жизнь до МЧС. Есть особо нечего было – кольцо колбасы, в камень замёрзшей, такой же хлеб и ещё спирт. Колбасу порубили топором, получились не совсем тонкие и не совсем эстетичные куски. Уже завершая работу, решили как-то помянуть.

Очень своеобразно получалось: когда ты выпиваешь – тут же закидываешь в рот этот кусок колбасы, как речную гальку, согреваешь во рту и начинаешь обгрызать, что оттаяло. А за это время на этом морозе напиток, который ты выпил, становится густым и медленно, как подсолнечное масло, течёт по горлу.

И, казалось бы, завтра праздник, завтра садиться за стол, завтра отмечать, все ждут, вот-вот наступит Новый год, ура! А праздника совсем не хотелось. И желания праздновать никакого не было, хотелось поскорее оттуда улететь. Тем более что среди погибших были две замечательные женщины, которые никакого отношения к этому медицинскому рейсу не имели. Они просто хотели своим близким что-то к празднику в подарок купить.

Вся нелепость истории кристаллизовалась на этой речной косе с выдутым до гальки снегом, с голубым этим льдом прозрачным, с этими лиственницами и соснами в инее. С этой колбасой, вкус которой был не понятен никому, так же как и смысл закусывания.

Катастрофы бывают разные. Редко бывают такие катастрофы, когда ты не думаешь и не пытаешься понять, отчего это всё случилось. И редко бывают катастрофы, когда ты не понимаешь причины произошедшего. Редко, очень редко.