В одну из ночных смен заступила бригада молодого замечательного парня. Очень эмоционального, очень образованного. Кстати, отсидевшего одним из первых за занятия карате и вышедшего по УДО. Он, когда приезжал на работу, тратил пятнадцать-двадцать минут на различные упражнения и растяжки. Для нас это было диковинно, как и само карате. Тогда ещё не было видеомагнитофонов, Брюса Ли и многого другого, фантастического и полуфантастического.
Работала бригада довольно энергично, отчаянно. По-моему, во втором часу ночи я подошёл и услышал громкие крики. Спустился вниз, в котлован – это примерно высота девятиэтажного дома, – народа нет, все попрятались по углам, а внутри этой насосной станции, внутри этого бетонного сооружения от стенки к стенке летает на тросах бадья, заполненная льдом. Рикошетит от стенок, того и гляди кого-то убьёт. Рация не отвечает, крановщица молчит.
Я прокручиваю наихудшие варианты – с крановщицей что-то случилось, явно что-то плохое, техника абсолютно неуправляемая. Самое страшное, что всё это может привести к падению огромного крана.
Не знаю, за какое время, но явно за рекордное, взлетел вверх, заскочил на кран. Кабина, рабочее кресло крановщика, по бокам рычаги – вира, майна, движение крана по рельсам, подъём стрелы. Все остальные подробности описывать не буду, всю картину, но бадья внизу летала строго в такт с надвигающимся оргазмом крановщицы.
Тот самый замечательный бригадир был тоже наверху, а крановщица, пытаясь ухватиться за рычаги, то опускала бадью, то поднимала, поворачивала стрелу влево-вправо. К тому моменту, когда я туда забежал, история уже приближалась к кульминации.
Как это ни странно, даже в тех условиях крановщица на следующий день уволилась. То ли ей было настолько стыдно, то ли большего от жизни она уже не ожидала.
Нет смысла скрывать, был такой период, когда уровень нравственности и на площадке, и в нашей строительной отрасли резко упал.
Профсоюз
Стройка требовала всё больше и больше «созидателей» – рабочих, строителей. Их везли со всей страны. Этап за этапом.
И конечно, задолго до прибытия этапа наша стройка знала, кто, откуда и с каким сроком приедет. Требовались специалисты.
Иногда кто-то освобождался условно-досрочно, но продолжал работать на таких стройках. Это уже были ответственные ребята, заинтересованные. Подходили к начальству, говорили: «По этапу скоро придёт человек – отличный электрик, рукастый, работящий, не из блатных, хорошо бы взять его в нашу бригаду».
Как правило, ребята такие, заключённые, поступали из Белоруссии, Прибалтики, с Украины, из Центральной и сибирской России. На первое время их помещали в комендатурах (на той стройке таких комендатур было сначала девять, затем шестнадцать). Ютилось в них около трёх тысяч человек. Из-за такой скученности возникало много неразберихи, антисанитарии, конфликтов и разных диких лагерных сцен. Особенно любили покуражиться блатные.
Администрация как могла старалась навести порядок. Впрочем, порядок заключённые, как правило, наводили своими силами, с помощью своих авторитетов. Но власть тоже должна была держать руку на пульсе этого общего жития. И регулярно направляла комиссии (из Москвы, Красноярска, ЦК профсоюзов) по проверке условий жизни и работы в рамках положений по охране труда.