По стране потянулись «олимпийские этапы». Так мы их, во всяком случае, тогда называли. Из городов Олимпиады – Питера, Таллина, Киева, Минска и Москвы – повезли на окраины разных сортов и мастей тунеядцев, валютчиков, фарцовщиков. Ну и, конечно, проституток.

Их отлавливали и отправляли группами по городам и весям на перевоспитание. В частности, трудиться на стройках социализма.

Лето 1980 года. Вокзал, город Ачинск. Мы встречали вагоны со жрицами любви. Уже наготове автобусы, в которые мы их погрузим. Повсюду яркие плакаты и транспаранты с лозунгами на все случаи нашей тогдашней жизни. Гранитная табличка на стене притягивает взгляд: «2 (15) февраля 1900 года Владимир Ильич Ленин, возвращаясь из сибирской ссылки, выехал со станции Ачинск в город Уфу».

Суетятся кадровики и сотрудники спецкомендатуры: где жить новым труженицам ударной стройки? Нарисовались на вокзальной площади и представители комитета комсомола. Посчитали, что без них такие дела, как и любые другие, в стране не делаются.

О прибытии этого поезда не объявили. Подошёл состав, медленно проехал мимо пассажирской платформы чуть дальше, к грузовому терминалу. Скрипнули тормоза, грохнули сцепки, состав замер.

Конвой с автоматами распределился по грузовой платформе и по открытым вагонам, похожим на почтовые. Зазвучали окрики: «Первый пошёл, второй пошёл, третий…»

На платформу высыпали потрёпанные, взлохмаченные девицы в модных турецких дублёнках и невиданных тогда вязаных пальто. По команде конвоиров они садились на корточки, держа руки за головами. Когда вышли последние, перрон напоминал загон перед курятником. «Не разговаривать!» – орали на них конвоиры, но кудахтанье девиц не смолкало.

Начальник конвоя вручил нам чемодан с личными делами проституток. Вагоны с грохотом закрылись. Из динамиков доносились команды дежурного по вокзалу: «Перегнать!», «Отцепить!» – эхом отражались от зданий.

Поезд отошёл. Проститутки в тех же позах ждали, что будет дальше. Мы присмотрелись к ним. Измятые, серые лица. Представьте женщин, которые больше трёх месяцев были в пути по этапам.

Им предстоял исправительный труд. И давался он им непросто. Первые рабочие дни новоявленных штукатуров-маляров ознаменовались неприятными эксцессами и массовым саботажем.

– Девушки, когда закончите? – спрашивал у них мастер.

В ответ летело:

– А мы с тобой, начальник, ещё не начинали…

Молодые мастера и прорабы с трудом пытались установить дисциплину. Постепенно они осваивались и понимали, что Олимпиада – это не только радость спортивных побед, не только «быстрее, выше, сильнее», но и то, что за кадром. То, что не для всех. А нерадивые работницы знали: с такими статьями, как у них, – тунеядство или нарушение паспортного режима – хуже уже не будет. Их, условно осуждённых, в зону не отправят. И они вели себя расслабленно-вызывающе.

У начальства же были свои планы. Через пару недель на объекте появились, как говорят в армии, старослужащие. Из зоны прибыли матёрые бригадирши. Их, отсидевших уже не раз, пригнали с простой задачей – организовать трудовой процесс любыми методами. Их было видно издалека. Коренастые, все крашенные перекисью, волосы аж хрустят, помада яркая, зубы редкие, длинные фуфайки, похожие на полупальто, и обязательно серо-коричневые шали. Они не работали, их задача была – заставить работать «олимпийцев». Методы были суровые.