— Повтори… я не слышу тебя. Это не правда…Ей лучше стало. Лучше.

И продолжает смотреть в никуда.

— Ты ошибаешься…Ошибаешься. Они…они ошиблись номером.

Уронил сотовый и я услышала доносящийся издалека голос Лены.

— Мама умерла, Егор. Твоя мама умерла. Из больницы только что звонили. Что мне делать? Надо туда ехать, слышишь? Ты где? Ты протрезвел? Я могу приехать к тебе…Слышишь, милый? Я могу приехать. Держись…я с тобой.

Да….она с ним. Она имеет на это полное право. Я сделала несколько шагов назад.

— Аня, — поднял на меня дикий, обезумевший от горя взгляд, — мама умерла…

А я выбежала из его комнаты, и сама не поняла, как очутилась в своей и закрыла ее на ключ. Задыхаясь, захлебываясь каждым вздохом. Где он был…где был когда моя мама умерла? Когда я подыхала от боли и отчаяния, где он был…мне даже сказать было не кому, что моя мама…некому!

«Ты где? Ты протрезвел? Я могу приехать к тебе…Слышишь, милый? Я могу приехать. Держись…я с тобой».

Да. Она поддержит…она даже знает, что он был нетрезв. Они до меня были вместе… и она найдет слова, чтобы поддержать его. К шлюхам за утешением не ходят. Да и я утешать не умею. Не для того я здесь. Он тело мое хотел… а душу я не отдам.

В клинику я утром сама поехала. Егора уже не было дома. Я сказала Регине о предстоящих анализах, и она кому-то позвонила, а потом за мной прислали машину с водителем. Какого-то нового типа. Я раньше его не видела. Пока я одевала Машу она все время меня отвлекала и что-то говорила. То ей завтрак не понравился и Регину она не любит, потому что та похожа на ворону, а еще ей надоело находиться в этом доме, и она хочет поехать к нам домой.

— Регина заботится о тебе. Она неплохая.

— Плохая. Она дает мне на завтрак овсяную кашу и заставляет всю ее съесть и только потом разрешает мне взять десерт.

— Овсяная каша очень полезная. Я бы на ее месте делала точно так же.

— А ты не на ее месте. Ты теперь меня ей отдаешь!

— Неправда. Регина просто выполняет свою работу.

— Когда мы отсюда уедем?

— Не знаю. Пока что нам нужно находиться здесь.

— А я не хочу находиться с ним в одном доме. И ты солгала. Он мне не отец. Он даже не знает, что я его дочь.

Я демонстративно посмотрела на часы.

— Мы опаздываем.

— Я никуда не пойду. Ты стала злая. Ты не похожа на себя. Ты как чужая.

Медленно выдохнула и обняла ее ладонями за маленькое личико.

— Маша, я не злая, я просто очень хочу, чтоб у нас все получилось.

— Что получилось?

— Егор обещал помочь тебе. Обещал попробовать тебя вылечить, чтоб ты могла слышать. Понимаешь? Ты ведь хочешь что-то услышать, как другие дети?

Она вдруг замолчала и быстро захлопала длинными ресницами.

— Правда?

— Да, правда. Именно поэтому мы здесь, а сейчас мы едем в клинику к той тете, которая недавно с тобой беседовала.

— Хорошая тетя. Она мне понравилась.

— Ну вот и отлично. Давай я быстро заплету тебе волосы, и мы поедем.

— А почему ты ночью не была у себя в комнате?

— Я читала книгу в библиотеке.

— Здесь нет библиотеки.

В этот момент вошла Регина и я готова быдла расцеловать ее в обе щеки за то, что так вовремя избавила меня от этого разговора. А еще ужасно нервничала. Мне было очень страшно, что вот эта вот надежда, что вот это предвкушение чего-то чудесного, какого-то волшебства для Маши вдруг окажется лишь ложными иллюзиями. Ведь жить без этой самой надежды было намного легче, а сейчас…сейчас вдруг перед глазами появлялись картинки, где Маша меня слышит и даже говорит. Мне снилось это по ночам, и я со слезами счастья на глазах просыпалась и…чувствовала, как надежда напитывает мое тело дикой энергией и желанием вытерпеть что угодно, лишь бы у Маши появился шанс на нормальное детство и счастливую жизнь.