— Я понимаю, но к сожалению, это все что я могу вам сказать. Он не сдаст анализы. Он не считает, что Маша его дочь. И говорить об этом бесполезно.

— Это Егор Александрович?

Я вскинула голову и впилась в молодое лицо доктора удивленным взглядом.

— Это моя профессия все замечать и сопоставлять реакцию и эмоции людей. Так это он?

Я кивнула и стиснула пальцы. Черт, если она скажет Егору что я проболталась как тот отреагирует? Что если он разозлится и откажется помогать ей?

— Теперь я понимаю почему вы не хотели говорить…Конечно это будет весьма сложно, но я придумаю под каким предлогом все же заставить его сдать кровь. Оставьте это мне. Я рада, что вы все же были со мной откровенны. Вы можете пока подождать в холле или попить кофе внизу у нас в кафетерии. Когда тесты с Машей будут окончены, я вас позову для сдачи анализа.

— Я вам очень благодарна за помощь. Вы…очень добрая и. Спасибо вам.

— Это моя работа. Идемте я покажу вам как спустится обратно вниз. Это на другом лифте.

Она провела меня к кабинке и ушла, а я все еще чувствовала, как дрожат мои ноги и перехватывает дыхание. Вот и все. Сказала. Может быть именно эти проверки заставят его поверить, что Маша его. Я подошла к маленькому помещению с надписью «кафетерий» и остановилась у стойки рассматривая булочки и пирожные. В сумочке были деньги…те самые, что мне оставлял Егор. Я еще ни разу их не потратила. В животе тихо заурчало, и я вспомнила, что с утра ничего не ела.

— Какой кофе вам сделать?

— Можно, пожалуйста, капучино и вот эту булочку с яблоками?

— Конечно.

— Булочку вам нагреть?

Я кивнула и посмотрела за какой бы столик сесть.

— Присаживайтесь я вам принесу.

— А мне дайте эспрессо да поживее.

Я резко обернулась и увидела Лену. Она не смотрела на девушку она смотрела на меня. Очень пристально и нагло, а ее ярко-вишневые губы растянулись в ухмылке.

— Что? Не ожидала меня здесь увидеть? Я знаю о каждом твоем шаге…муж мне все рассказывает.

Я не видела его несколько дней. Точнее два дня. Даже не знаю спокойно мне было или наоборот. Скорее странно. И я догадывалась почему его нет. На меня накатывали волны сочувствия. Ненависть и злость отходили куда-то на второй план. Терялись на фоне понимания его боли и трагедии, когда уже ничего не имеет значения и взято эмоциональное перемирие. Невозможно продолжать ненавидеть человека, когда жизнь его разломала на атомы адской и невыносимой боли и я знала какая она эта боль… и что нет ей конца и края. Теперь она будет в нем жить постоянно. Как и живет во мне.

Конечно, ему есть с кем об этом поговорить и у кого искать утешения. Именно поэтому он не приезжает сюда…Ему сейчас не до нас с Машей. От мыслей о Лене стало тошно и противно внутри. Вспомнила ее вульгарное поведение, ее лицо вызывающее стойкую неприязнь и вздрогнула. Стало интересно от чего эта дрянь не рядом с Егором была и не в трауре, а каталась по городу в своем белом костюмчике и меня искала…Отчего-то мне не верилось, что мой бывший муж рассказывал ей о лечении Маши и о том в какой клинике оно проходит. Я все же немного знала Егора и на него