— Что ты видел? Что ты мог видеть? Я с тобой была всегда. Шагу из дома твоего проклятого не сделала, все ждала, когда ты…когда ты исполнишь обещание и увезешь меня оттуда. Готова была вытерпеть ради тебя что угодно…Она ведь со свету меня сживала…мама твоя. А ты. ты замечать не хотел.

— Я видел, Аня…тебя с другим видел. Он живот твой гладил…Ты ездила к нему. Ты деньги ему возила. Я эти фото наизусть выучил. Я все знаю. …И я хотел убить тебя! Я мечтал, мать твою об этом. Ты словно мой палец сама на курок поставила и отравила мне душу! Это ты меня живьем сожгла!

Я попыталась отпрянуть, но он держал слишком крепко, впившись взглядом в мои глаза. А я… я поняла, что он видел…О Боже! Я все поняла вдруг и у меня все тело задрожало от напряжения, словно по нервам лезвием провели.

— С кем видел? …В деревне, да? Это Толик…Это мой брат, Егор. Толик мой брат. Я нашла его…сына своего отца. Помнишь я рассказывала, что не знаю кем был мой отец. Я нашла. Случайно нашла. У него…у него проблемы с наркотиками, и я боялась. Боялась рассказать. Боялась быть недостойной тебя с такой родней меня и так все ненавидели.

Впилась в его запястье, сжимая со всех сил.

— Боялась, что ты…что разочаруешься во мне. Что я окажусь такой, как говорила твоя мать. Он мой брат, Егор… а больше никогда никого не было.

Отстранился от меня, тяжело дышит и зрачки невероятно расширены. Подался вверх, прижался лбом к моему лбу. А я не пойму у меня в ушах стучит мое сердце в безудержном ритме или это его сердце?… И стены кажется на нас обоих падают как замедленной съемке.

— Почему? — выдохнул мне в лицо, — Почему ты не сказала? Почему, Нютааа? Почему ни разу не говорила? Зачем скрыла…

Слезы застилают мне глаза, почувствовала его губы на своих и вздрогнула всем телом, замерла, всхлипывая ему в рот, ощущая, как сжимает мое лицо пальцами. А он вдруг отстранился…

— А ДНК? С ним как?…Почему не я? Боже, Аня, я сейчас с ума сойду…я же убью тебя если ты опять лжешь!

Тряхнул изо всех сил и рывком к себе прижал.

— Не знаю…сделай еще одно. Лживое оно. Не настоящее. Подделали.

— Все три? — а сам слезы мои вытирает и прижимается лицом к моим волосам.

— Хоть десять, Егор. Хоть тысячи. Я знаю. Я тебе говорю — твоя Маша. Твояяяяя! Слышишь, подонок ты проклятый? Твоя онаааа!

И о со стономн накрыл мои губы своими, и я не поняла сама, как с отчаянным стоном поцеловала его в ответ, выдыхая рыдание ему в рот. В волосы вцепилась,

прижимая к себе, чувствуя вкус своих слез. Оттолкнула, а он снова к себе прижал.

И я с отчаянной пульсацией в груди чувствую, насколько жива сейчас. Именно в эту секунду. Хочется вырваться, сопротивляться, ударить его и в то же время никогда не разжимать рук. Смотрю на его лицо сквозь слезы и мне хочется орать так чтоб горло болело. Пусть этот день сгорит в моей слабости, пусть он потом разъест меня серной кислотой стыда и разочарования, но я не могу больше сопротивляться. Я … я так ужасно скучала по нему по моему мужчине…по единственному и до безумия любимому. Сегодня гордость пусть корчится в агонии и умирает где-то там в углу отброшенная моими дрожащими пальцами подальше.