– Мария Михайловна, ты спала сегодня? Или всю ночь глаз не сомкнула, тревожилась?
Я опустила плечи, отворачиваясь в сторону, так тяжело мне было видеть беспокойство в его взгляде. Господи, опять в мыслях своих я обвинила невиновного! Не разобравшись, без доказательств… во всех смертных грехах!
И если в смерти Дмитрия не было моей вины, то сейчас я была готова! Готова вершить свой собственный суд...
Я закрыла веки, запрещая себе смотреть на синее небо. Не теперь, это больно смотреть в небеса, когда грехи твои жгут глаза. Когда от стыда и вины нельзя вдохнуть полной грудью…
– Ох ты, горюшко-горе… – пробормотал Чернышов и неловко обнял меня, почти сразу убрав руки.
От него пахло табаком, я рвано выдохнула и ладонью отерла выступившие слезы, ощущая невыносимую, нечеловеческую усталость.
– Просьбу забрать мальчика мне передал вчера Белянин. Ни о каком аресте Андрей Аркадьевич не заикался. Если бы князя арестовали, о том наверняка бы трубили все вечерние газеты.
Глубоко вдохнув еще прохладный воздух, я кивнула, принимая доводы Петра.
– Да. Ты прав, Петя.
– Единственное, что настораживает меня в твоих словах, так это упоминание Вяземского. Государь его только назначил над Беляниным, и то негласно, а теперь выходит, о том уже знают, – сказал он, и я вздрогнула, вновь натягиваясь струной. – Да глупость, Маша, – Чернышов махнул рукой. – Где бы твоя Денских могла его встретить? Не того полета птица. Суфражистка, революционерка, скандальная девица. Брат давно ей от дома отказал. Набрехала.
Я похолодела. Солгала? Она не знала, что я у Клер, не знала, что я собираюсь уехать. Слишком много случайностей для лжи!
– … а ты, – сквозь шум в ушах услышала я голос Петра, он бросил взгляд в сторону часовой башни, – а ты еще успеешь на поезд. Вещи можно и почтой переслать. Ребенок у Милевского? На Мойке?
– Нет, – собираясь с мыслями, сглотнула я. – Вася на Троицкой, с мадам Дюбуа. Мы должны были отправиться вместе. Без неё я не поеду, у меня и билета при себе нет.
Петр неодобрительно покачал головой и задумчиво потер подбородок.
– Денских сказала, что помирилась с братом, – кашлянув, добавила я. Как не пыталась я держать себя в руках, голос сорвался. – Именно у него она и встретила Вяземского.
Чернышов подобрался.
– Я узнаю, – пообещал он мне.
Пальцами найдя перевернутый к ладони бриллиант, я кивнула:
– Хорошо.
– Езжай-ка ты пока спать, Маша, – наконец, решил он. – Я на службу. А там и князь твой найдется. Выпорет тебя разок, глядишь, если не поумнеешь, так успокоишься.
Он хотел было встать, но я остановила его, положив руку ему на локоть.
– Нет, Петя.
– Понятно, что нет, – фыркнул он. – Некому тебя пороть, ой некому... – протянул он, да только я видела, что он вовсе не так весел, как хочет казаться.
– Ты сказал, дело в тупике.
– В тупике, – не стал он отпираться.
– Позволь мне ознакомиться с материалами? Сейчас. Может быть, я всё-таки смогу что-то вспомнить. Кому, как не мне, попробовать помочь следствию? Тем более, я ведь тоже пока значусь служащей сыска.
Петр замер, обдумывая мои слова. Меня же снова захлестнули подозрения. Если он откажет, если не допустит меня… то … он всё же что-то скрывает?