Пират (а это наверняка был он) то настороженно глядел на извивающееся болотное отродье, то выжидательно поднимал голову и смотрел прямо в лицо своему хозяину.

Лоскатухин, не отрывая взгляда от брыкающейся на одном месте нечисти, которая шипела, ломалась, плевалась, рычала утробно в тщетной попытке разглядеть противника, выждал одному ему известный момент и сделал едва заметное движение рукой, на которое Пират отреагировал мгновенно.

Лоскатухинский пёс бросился вперёд со сверхъестественной (что не удивительно) скоростью и в два прыжка вцепился болотнице прямо в её мертвенно-бледную гусинолапую ногу. С внезапной силой и быстротой тварь, ещё ломающаяся и извивающаяся, словно пиявка, нагнулась под невероятным углом, схватила животное за голову и принялась обеими руками сжимать.

От неожиданности я перестала кричать и только, открыв рот, тяжело дышала, чувствуя саднящее сорванное горло.

– Читай молитвы без остановки, по кругу! – прикрикнул на меня Лоскатухин своим хрипловатым голосом. – Не опускай крест!

Мне показалось, что пальцы болотницы с синими ногтями мертвеца, впившиеся в собачью голову, удлиняются, как щупальца, и словно пробираются под шерсть, под кожу, превращаясь в кривые, острые, цвета болотной жижи когти.

На меня снова стал наползать липкий страх.

Не давая себе поддаться этому разрушительному ужасу, громкой скороговоркой, уже наизусть, я принялась выкрикивать молитвы, вкладывая всю силу, какую только могла найти в себе. Боясь смотреть на схватку нечисти и призрачного животного, я в то же время не могла оторвать от неё глаз и только представляла, как слова молитвы, будто плети, бьют нечисть по рукам, по мерзкому лицу, бьют её, бьют…

Тварь завизжала оглушающе пронзительно и тонко. Я даже невольно втянула голову в плечи, не имея возможности заткнуть уши и тоже непроизвольно ещё сильнее повышая голос. Удивительно, но в этом визге опять было что-то птичье. Так кричат какие-то болотные птицы. Может быть, выпь. И всё же к этому птичьему воплю примешивался звериный рык.

Освободив голову одним резким рывком, не обращая внимания на раздирающие шкуру до самого мяса когти гнусной твари, Пират внезапно дёрнулся вверх и вцепился в горло болотной нечисти. Во все стороны из прокушенной шеи болотницы брызнула какая-то гнусная густая бурая жижа. Шматки её попадали на траву и кочки, разъедая их, словно кислота, заставляя траву чернеть и скукоживаться. Те капли жижи, что шлёпнулись на шкуру собаки, проедали её насквозь, оставляя кровавые язвы.

В этот же самый миг пустые мутные глаза болотницы расширились, став похожими на плошки: она увидела Лоскатухина, разглядела его.

– Ты! Ты! – завизжала потусторонняя тварь, вкладывая в этот вопль всю ненависть, всю мощь своего разочарования. Мне даже показалось, что своим визгом болотница подняла вонючий липкий ветер, отбросивший назад мои волосы и приподнявший полы пиджака старого Лоскатухина.

Но старик даже не пошевелился.

И сейчас же, буквально в одно мгновение, и животное, и тварь провалились в трясину целиком, будто под ними раскрылся какой-то люк, поглотивший их, или, скорее, разверзлась земля.