Нюся Голомбиевская без стука зашла на кухню:

— Женька, ты что, совсем озверела? Ты что, девку голодом моришь?

Евгения Ивановна Косько ровным голосом отозвалась:

— Не ваше дело.

— У тебя сердца нет! Она уже с ног валится!

— Спасибо за информацию, — отчеканила Женя.

— Что б мать твоя сказала? Тебя хоть раз в жизни жратвы лишали?

— Мадам Голомбиевская, вы бы больше за своими присматривали! А то ваша святая Уланова заместо директорской ложи в оперном внучкой вас одарила! Вон орет третью ночью. Что? Не кормите?

Нила не ела третьи сутки. Шатаясь она шла через двор.

Нюся встретила ее на галерее:

— Иди до меня, дочечка, иди, я тебе супчика налью!

Нила отрицательно покачала головой.

— Не, вы это видели! — не выдержала Нюся на весь двор. — Дитё, ты ж загнешься! То, что у тебя бабка давно с ума съехала, а мать — на днях, то их проблемы. Иди! У меня жить будешь! Мы тебя всем двором прокормим!

— Тетя Нюся, спасибо. Мы сами разберемся…

В первый день вынужденной голодовки вечером Нила отнесла, как и во все предыдущие годы, миску с супом Гордеевой и присела на стульчик у кровати:

— Баб Лёль, оставь пару ложечек.

Гордеева удивленно оторвалась от тарелки:

— А тебя шо, дома не кормят?

— Не кормят — улыбнулась Нилочка.

— А шо так? Мамаше на хвост наступила?

— Меня из техникума выгнали. А мама сказала: кто не работает, тот не ест. И если я не учусь, то дармоеды ей не нужны.

— Ишь ты… — Гордеева задумалась, — железная баба. Ну что, дочечка… — Елена Фердинандовна приосанилась, — добро пожаловать во взрослую жизнь. Никто тебя больше просто так кормить не будет. И помогать тоже. Иди на работу устройся. Потом спасибо скажешь.

На следующий день вечером Нила счастливая зайдет на кухню:

— А я на работу устроилась!

— Поздравляю, — выдохнет с дымом Женя, — и кем?

— Санитаркой в Еврейскую.

— М-м-м, блестящая карьера.

— Можно теперь мне поесть?

— А что, таких ценных кадров на работе не кормят?

Тут даже вечный ребенок Нилочка не выдержала и, хлопнув дверью, выскочила во двор. Возле арки ее перехватила Ривка:

— А ну быстро ко мне!

— Нет, не пойду!

— Быстро ко мне, — Ривка дернула Нилку за локоть, и та буквально влетела к ней в коридор.

— Иди сюда, плачь…

Нилка горько плакала в Ривкино плечо. А когда затихла, вытерла ладонью нос:

— Спасибо, Рива Марковна, я пойду.

— Сядь, поешь.

— Я не буду.

— Ешь давай, я тебе в долг даю. Заработаешь — харчей мне принесешь. Будем считать, это на карандаш.

Ривка подмигнула и достала кастрюлю:

— Картошку будешь?

— Я все буду, — прошептала Нила.

— Сколько не жрала?

— Пять дней…

— Тогда хватит, а то живот скрутит, — Ривка чуть ли не силой вырвала тарелку из Нилкиных рук.

— Видела я, как с голодухи объедались и конали потом. Давай чаю выпьем сладкого, и спать пойдешь, а то работу свою проспишь.

В конце месяца Нила выложила на стол деньги за койку и два пакета крупы.

— Поздравляю, — парировала Женя, — вот теперь экзамен сдала. На трояк, правда. Но сдала. Там борщ на плите — иди поешь.

Возле уборной отделения хирургии собралась приличная толпа.

— Да что же это такое! Граждане! Что вы тут скопились! Сейчас конфуз случится! Я и так еле до горшка дошкандыбал, — возмущался бодрый старичок, переживший на старости лет аппендицит.