Вайнштейн с интересом смотрел на замершую в проеме статную молодую жену Ильинского. Действительно эффектная баба. Правду говорили — понятно, как она окрутила такого зубра, как Сансаныч.
— Добрый день. Вы так смотрите… Я вас потряс или разочаровал?
— Или, — пришла в себя Ксеня и улыбнулась.
В голове колотилось: «Жених и невеста, тили-тили-тесто…» Именно так она регулярно распевала дома, доводя старшую сестру до истерики. Ей тогда было восемь. А «старому» Борьке Вайнштейну целых двадцать пять. Она получила еще рубль и конфеты, чтобы передать перед его отъездом навсегда белую розу и письмо для Женьки… Не может быть… Их же всех расстреляли. Не может быть! Так… Сейчас ему должно быть… сорок четыре. По виду похоже.
Саныч пожал гостю руку и повернулся к жене:
— Ксаночка, знакомься — Виктор Семенович Гиреев.
Ксеня подала ладонь почти открытой, протянутой, чтобы впиться взглядом в руку и запястье гостя — мастей не видно. Он, ловко подхватив и перевернув ее ладошку, манерно поцеловал: — Рад знакомству!
Непривычно тихая и зажатая жена Сансаныча кивнула и отдернула руку:
— Не буду вам мешать. Стол накрыт.
Беседа о главном началась не сразу. Два осторожных матерых самца принюхивались друг другу — есть ли угроза, не подстава ли. Боре было проще — он сразу навел справки о крупном торговом работнике, блестящем управленце, который в глубоком тылу возглавил и быстро переоборудовал местные рыболовецкие артели. На него начиная с сорок первого буквально молилось два десятка семей. Сансаныч сразу выхлопотал кормильцам самое дорогое — бронь. Здоровые мужики призывного возраста остались дома. Рыбаки были заняты исключительно промыслом, а жены, дети и старики вышли в заготовочные цеха. Местное береговое кустарное производство в бараках за пару месяцев он превратил в круглосуточный конвейер под нужды фронта — рыба во всех видах, консервы. Ильинский был суровым хозяином, но руководствовался железным принципом — «давал жить». Закрывал глаза при перевыполнении плана и на перерасход масла и специй, и на остатки рыбы, которые забирали по дворам… Но ввел железное правило десятины — больше выносить или оставлять себе было нельзя. Свою десятину с артели он тоже брать не забывал. И рыбаки, и их семьи были преданы своему благодетелю как собаки. За такое покровительство и стабильный заработок они отдавали его долю с «походом».
С появлением Ксени Сансаныч быстро наладил дополнительные каналы получения сырья — не только рыбы, но и овощей, дичи и заодно график прямых поставок обратно в зону военных действий. Несмотря на отзывы, грамоты, ударные темпы и блестящую бухгалтерию, Вайнштейн, отныне Гиреев, точно знал, что красный директор Ильинский — один из главных организаторов сбора эшелонов с подарками бойцам от жителей Хабаровского края — в накладе не оставался. А вот зачем он, человек-тень, понадобился такому видному передовику, пока было неясно.
После третьей рюмки и наводящих вопросов перешли к делу. Сансаныч планировал вернуться на Большую землю, а капитал в золоте и деньгах был слишком объемным и опасным. Ему нужны были камушки, а товарищ Гиреев мог достать что угодно и отличного качества.