Дочь стала доброжелательной, улыбчивой и не капризной, как только начала есть досыта. В пять месяцев научилась быстро ползать, но не вперед, а назад. Я ставила перед ней яркую резиновую игрушку, она тут же отползала от нее и поднимала на меня беспомощный взгляд с вопросом: «Как же так получилось? Ведь я ползла к игрушке?»
Хлопоты
В восемь месяцев Юля встала на ножки – и средние пальчики тут же вылетели из стопы наверх. Мы снова бросились к ортопеду и по его инструкции нам каждую ночь приходилось проделывать цирковой номер: на крохотные средние пальчики накинуть петлю из бинта и, вставив их на место, привязать бинт к лодыжке, протянув его через пятку.
А еще у нас долго не прорезались зубы: у всех прорезались, а у нас – нет! Появились только на десятом месяце.
Первый ребенок – это постоянные страхи мамы, но и у ребятенка тоже появлялись непонятные родителям фобии. Юля, например, панически боялась Володину кроличью шапку бежевого цвета, папу в ней не признавала, а начинала рыдать. Странно, но мою, лисью, черного цвета она не боялась, а с интересом гладила.
В трехлетнем возрасте Юля могла мило беседовать в театре с моим партнером, улыбаться ему, но только до того момента, пока он не появлялся с маленькими приклеенными усиками. Юля тут же переставала его узнавать и бросалась ко мне спасаться.
Отпуск заканчивался, пора было возвращаться в театр, приступать к репетициям. Мы с мужем чувствовали себя совершенно измотанными, прежде всего бессонницей, но в это время с торца нашего дома открылись ясли с грудничковой группой. Детей можно было приносить туда к восьми утра, а в час забирать. Это стало настоящим подарком для молодых родителей: 5 часов для отдыха или неотложных домашних дел в спокойной обстановке!
Официально в грудничковую группу принимали с трех месяцев, но, когда мы пришли оформляться, выяснилось, что таких крошечных детей у них нет. И тут я увидела женщину, с которой лежала в одной палате в роддоме: наши девочки родились в один день. Она подошла и рассказала, что устроилась работать в группу грудничков и ее девочку Наташу приняли в виде исключения еще двухмесячной. К счастью, удалось договориться, что она и нам поможет, и Юленьку взяли, тем более ей уже исполнилось целых три с половиной месяца.
К восьми утра мы относили свою малышку в ясли, бегом возвращались и ныряли под одеяло. Могли поспать спокойно час, два, а иногда и три, в зависимости от занятости. В основном дочь относил в ясли папа, потому что после выхода на улицу я уже засыпала с трудом, а Володя мог спать богатырским сном в любых условиях и при любом шуме.
Мы судорожно искали няню, расклеивали объявления, и наконец нашли – пожилую, крупную деревенскую женщину, и мне подходило все: и то, что пожилая, значит – опытная, и то, что деревенская. Как только сохранилась такая в Москве?.. Она нам очень помогла на первых порах.
Время шло, я работала, и вот следующим летом театр должен был отправиться на гастроли. Я играла две главные роли и много небольших, и все – без дублеров. Брать с собой ребенка одиннадцати месяцев страшновато – неизвестно, где поселят, чем получится кормить (в провинции с продуктами было намного хуже, чем в Москве). Да и куда деть ребенка, когда я на сцене?.. Эти мысли сводили меня с ума. Оставить Юлю на два месяца с Володей я не могла: он тоже работал и учился, и помочь ему никто не мог, а сам он в детях не понимал решительно ничего. Моя мама тоже едет на гастроли со своим театром… В итоге попросили помощи у Володиного двоюродного брата, который жил в Баку. У них в семье родился мальчик примерно в то же время, что и Юля, его жена не работала и сказала, что, конечно, нам поможет. Мы взяли Володе билет на самолет, и он отправился с дочкой в город, где родился, где жили его двоюродные братья с семьями и две его тетушки.