Мы с Лайсом заходим следом, и я отправляюсь проверить запасы продуктов. Надо посмотреть, что я могу приготовить и, желательно, побыстрее.

Лайс выдвигает стул к самой жаровне, вытягивает над углём ладони. Порыв подойти и самой растереть ему руки я задавливаю. Откуда этот порыв? Но важнее другое – сейчас нам надо восстановить силы, то есть поесть. А не увлекаться нежностями.

– Каша, печенье, – перечисляю я.

Лайс не выказывает и тени недовольства, хотя, уверена, привык к иному.

Старик переставляет закипевший чайник с плиты на стол и, покосившись на нас, тихо выходит, прикрыв за собой дверь.

И мы с Лайсом остаёмся вдвоём.

Лайс перебирается от жаровни за стол. Я быстро накрываю и присаживаюсь рядом. Хочется есть, но я не спешу набрасываться на каменное печенье. Бросаю его в чашку с чаем размокать. Лайс раскладывает по тарелкам кашу, берётся за ложку и без тени недовольства начинает уплетать сытное, но крайне неаппетитное угощение, а, ополовинив порцию, даже хвалит:

– Очень вкусно.

– Хм?

– С голодухи даже гвозди сладким леденцом покажутся, – усмехается он. – Иви, я согласен лопать всё, что ты приготовишь, но продукты в будущем заменим, договорились?

– В будущем?

– Ты же не откажешь мне от храма?

Лайс будет приходить в святилище как в ресторан, да? Мило… Но как долго? Я ведь не ошибусь, если предположу, что в столицу Лайс возвращается со дня на день. Мне, наверное, придётся дать показания перед судом. А потом…? Возвращаться не хочется, на столичную жизнь моих заработков не хватит. Перебраться куда-нибудь южнее? Ха, кого я обманываю? Не может быть, чтобы Лайс меня так просто отпустил. Не после его признания.

Я утыкаюсь носом в его плечо, но в коридоре раздаётся быстро приближающийся топот, и Лайс вскидывается.

– Дети, – поясняю я. Уж их я всегда узнаю.

Я права.

Дверь беспардонно распахивается, в кухню вваливаются близнецы господина Тара Кодмиса. Будучи по меркам провинции весьма состоятельным, господин Кодмис давно нанял шебутным мальчишкам учителей, и в моих уроках для них особого смысла нет, но господин Кодмис всё равно отправляет близнецов ко мне. Подозреваю – чтобы они громили не дом, а обитель. Мальчики очень активные.

Затормозив на полпути до стола, мальчики радостно хором восклицают:

– Иви!

– Иви, а мы тому поганому лорду, который хочет парк снести, окна разведённым навозом облили!

– Иви, у нас ещё половина бидона осталась! Мы хотим… Ой, он тут.

Смутились? О, нет. Лишь на мгновение озадачились.

Близнецы, не сговариваясь, хищно прищуриваются. И бидон медленно приподнимают, примеряясь, как половчее покарать врага, не зацепив меня. Лайс же что-то сдавленно пробухтел, точно расслышать у меня не получается, но пару крайне неприличных выражений я всё же выцепляю.

– Иви, отойди, пожалуйста.

То есть эти умники собрались залить своим творчеством стол с посудой, еду?!

Неожиданно, но перед Лайсом за них становится стыдно, как будто это я отвечаю за их воспитание.

Хорошее настроение улетучивается.

Я поднимаюсь, негромко шлёпаю ладонью по столу:

– Когда я кого учила навозом окна портить?