– Иви, у тебя нет идей?

– Ты что-то знаешь? – откуда бы, если я, жрица, не имею ни малейшего представления?

Лайс ухмыляется. Признаваться он явно не собирается.

Я улавливаю, что подъём прекратился.

Мы проходи ещё сотню шагов, ход делает резкий поворот, и мы упираемся в тупик перед дверью, очень похожей на ту, что осталась позади.

– Ты хочешь сказать, что мы пришли в «Обитель Семи дубов»?! – оборачиваюсь я.

Лайс выгибает бровь:

– Иветт, а что тебя удивляет?

– Глубина собственного незнания. Я полагала, что знаю в святилище каждый закуток, и вдруг такой сюрприз.

– Ты сможешь открыть?

– Да, конечно. Я почти подобрала ключ.

Руны послушно выстраиваются в правильную цепочку, и дверь с тихим скрипом открывается. Я не жду подвоха, однако Лайс окутывает нас щитом, и только после этого первым проходит вперёд, прикрывая меня собой. И я точно знаю, что, случись что, Лайс оттолкнёт меня назад в безопасность, захлопнет створку, а сам… О себе он будет думать в последнюю очередь.

К счастью, ничего не происходит.

Родное святилище встречает нас тишиной.

Лайс напряжённо осматривается, а я вопреки запрету учителя прислушиваюсь к ментальному фону. Зря волновалась, фон блёклый, выветрившийся.

– Сюда очень давно никто не спускался.

Лайс кивает и пропускает мои слова мимо ушей, держится всё также настороже.

А я с любопытством оглядываюсь. До сих пор я не бывала в подземных помещениях «Обители Семи дубов». Точнее, бывала в помещениях, отведённых под хозяйственные нужды, и не подозревала, что под ними есть что-то ещё.

Впрочем, разбираться буду потом, а пока мы поднимаемся наверх. Домой…

Холодно.

Неужели старик-бродяга уже ушёл?! Лишь бы с ним ничего не случилось, конечно. Но всё же… Если бы он задержался, в жаровнях бы сейчас горел уголь, мы бы окунулись в гостеприимное тепло храма. Звучит безобразно эгоистично.

Однако в главном коридоре из кухни тянет тёплым воздухом.

Я хмурюсь.

Лайс жестом показывает мне подождать, прокрадывается вперёд, заглядывает в щёлку. Возвращается он, не скрываясь и поясняет:

– Твой гость.

– Тот старик? Но почему тогда жаровни не горят? Зачем эта экономия угля?

Я возвращаюсь в подсобку, всего-то через две двери от кухни, и тянусь за ведром, но Лайс опережает и мягко меня отстраняет.

– Иви, ты хочешь меня обидеть?

Странный вопрос.

– Что? – смотрю я с недоумением.

Лайс прищуривается:

– Иветт, ты считаешь, что можешь при мне поднимать тяжести, заниматься чёрной работой?

Упрёк неожиданный.

Пока я хлопаю глазами, Лайс развязывает мешок, наклоняет, пересыпает уголь в ведро и, умудрившись не запачкаться, легко поднимает ведро. Мне остаётся лишь показать, в какую жаровню скольку угля высыпать, потому что поджигает Лайс тоже сам.

На шум выглядывает старик и расплывается в радостной улыбке:

– Жрица Иви, вы вернулись. Добрый день. Господин…

При виде Лайса его радость увядает.

– Добрый день, – поспешно откликаюсь я. – Как вы тут? Простите, вас не затруднит поставить чайник? Мы, признаться, замёрзли.

– Ох…

Старик смотрит на нас, явно замечает странности в одежде, особенно обгоревшие дыры привлекают его внимание, но спросить он ничего не решается, спохватывается, кивает и торопливо скрывается в кухне.