Вошел Линдер. Примерно через час по сигналу Курнатовского вся переодетая компания, выхватив пистолеты, ворвалась в квартиру. Квятковского с Горошком (а заодно и Линдера, о подлинном лице которого ради конспирации никто не знал, кроме Курнатовского) сбили с ног, обезоружили и надели наручники.

«Польские воры», как у них было в обычае, в полиции держались сущими джентльменами. Квятковский невозмутимо сказал: чисто сработано, но мы не в претензии, мы бежим, вы ловите, такова се ля ви…

Вскоре взяли и остальных: двоих сыщики уже обнаружили, трое попались в засаду, оставленную на Переяславльской. Обыска устраивать не пришлось: когда ворвались сыщики, все облигации лежали на столе, и «финн» их старательно пересчитывал. Бесследно скрыться удалось только одному вору, мелкой сошке.

Парочка интересных историй о расследованных Кошко аферах.

Однажды к Кошко явился в крайне расстроенных чувствах чиновник лет тридцати, в форменном сюртуке и при шпаге (чин был невеликий: губернский секретарь, то есть штатский поручик). Он печально поведал, что стал жертвой афериста и лишился восьмисот рублей…

Оказалось, чиновник этот, по фамилии Панов, служил в Департаменте Герольдии шестой год, но прочно застрял в одном и том же чине, на сторублевом жалованье. В то время как многие сослуживцы давно его в чинах и должностях обогнали. (Причина, пожалуй, ясна: Кошко упоминает, что лицо у визитера было «исключительно глупое».)

Кто-то из сослуживцев посоветовал дать объявление в газету: я, такой-то, готов заплатить тысячу рублей тому, кто устроит мне место с жалованьем двести рублей в месяц (подобные объявления появлялись часто и нарушением закона ничуть не считались). Панов так и поступил. Вскоре ему пришло приглашение к такому-то числу явиться в такой-то номер одной из самых роскошных гостиниц.

Панов, конечно, полетел туда, как на крыльях. В номере его встретил осанистый господин лет пятидесяти, «на вид – совершенный сановник», представившийся ни много ни мало – князем Одоевским (старая известная фамилия). Он мягко пожурил гостя за то, что тот излишне мелочится. Что там двухсотрублевое жалованье! Князь может устроить и место вице-губернатора, правда, в провинции, скажем, в Якутске, и уже не за тысячу рублей, а за пять-шесть…

Панов согласился, не раздумывая: Якутск, конечно, жуткая глухомань, но вице-губернатор – он и в Якутске вице-губернатор. Князь попросил зайти через пару дней, а пока что в счет будущих благ одолжить рублей триста – поиздержался, так уж сложилось…

Панов деньги отдал. Придя в следующий раз, увидел князя во фраке, с орденской лентой и звездой. Оказалось, его сиятельство как раз собирается к премьер-министру Столыпину. Но уже сейчас может обрадовать: кажется, удастся подыскать вице-губернаторство и поближе якутского. Панов простодушно рассказал: есть у него знакомый купец, частенько жертвующий крупные суммы на благотворительность ради чинов и орденов. Но заветная мечта у него другая: заполучить придворный чин, хотя бы самый младший, камер-юнкера, но, в отличие от других чинов и орденов, придворного чина никакой щедрой благотворительностью не добьешься. И купец не раз говорил: поспособствуй ему кто-нибудь получить камер-юнкерство, ста тысяч бы не пожалел…