домах из оленьих шкур. Эти люди охотятся и пасут оленей. Охотиться и стеречь стада им

помогают собаки. Нептун бывал там и знал этих собак. Встретив волка, они и ему не

уступят дорогу.

Нептун вспомнил северных собак, когда увидел остроухого белого щенка, смешно

оскалившего зубы. И ушел.

ИЗГНАНИЕ

Только под вечер Уголек появился во дворе. Он был мрачен. Он перенес дома много

неприятностей, но не это его печалило. Уголек думал, конечно, о щенке. О белом щенке с

золотыми глазами, с черной крапиной на ухе, с самой красивой собачьей мордой…

Двор был пуст, одеяло с клоуном уже не висело на сарае, кирпичный барьер оказался

разрушенным, а на двери белели какието глупые надписи и карикатуры. «Митькина

работа», – подумал Уголек, но рассматривать и читать не стал. Не хотелось. Зато он

вспомнил про другой рисунок, про щенка, которого нарисовал Вовкахудожник. Щенячий

портрет все еще белел на заборе. Но ведь это был только портрет.

С горестным вздохом Уголек покинул двор и стал подниматься по заросшему

березками склону.

Он вышел на поляну и увидел своих друзей. Они сидели на спине обросшей мохом

коряги, которая лежала здесь с незапамятных времен.

– Из дальних стран, с лазурных берегов явился он, прекрасный и счастливый, – так

известил о приближении Уголька Мушкетер. Уголек только усмехнулся: «Счастливый». Он

сел рядом с Толиком и стал молчать, чтобы все поняли, какая у него неудачная жизнь.

– Попало дома? – поинтересовался Славка.

– Попало, – равнодушно сказал Уголек. – Ерунда. Вот если бы…

– Значит мало попало, – с сожалением заметил Славка. – Надо бы больше.

– Ты чего это? – черные глазищи Уголька от удивления даже посветлели и стали

почти синими. – За что? Сами же скатерть просили… А теперь…

– При чем тут скатерть? Как маленький, – тихо сказал Толик. На Уголька Толик даже

не взглянул.

– Он не знает! – яростно взвыла Тетка и затрясла косами, похожими на рога. – Он

ничего не знает! Глядите! Номер сорвал! Все дело испортил!

На дворе теперь показаться нельзя! И спрашивает еще!… Давайте выдерем его!

Уголек испугался. Не Тетки он, конечно, испугался, а того, что все с ним сейчас

поссорятся. Все до единого! Они не понимают!

Если человека сильно обидят, ему трудно говорить громко. Уголек прошептал:

– Вы не знаете. Вы не видели, да? Там же сидел щенок. В калитке. Белый щенок. Я

побежал, а он…

– А из настоящего цирка ты бы побежал? – спросил Толик.

– Как из настоящего?

– Очень просто. Был бы настоящим укротителем, выступал бы в настоящем цирке.

Вдруг появляется твой любимый белый щенок. Ты бы за ним, да?

– Отвечай! – заорала Тетка. – Ты бы удрал с арены, да?! А львы пускай зрителей

жрут, да?!

Уголек не отвечал. Он только моргал, чтобы не заплакать, и не отвечал.

А что говорить? Он о настоящем цирке не думал.

– Не ори, Тетка, – сказал Толик и снова спросил: – А если бы ты, как твой

отецкапитан, стоял на вахте и вдруг увидел любимого белого щенка? Ты бы от штурвала за

ним побежал?

Уголек молчал, потому что о вахте и о штурвале он тоже не думал. Он думал о