— Ты их будешь есть? — Юмми передернуло от отвращения.

— Ну да. Мы раз пикничок на природе устроили, я ел. Лапки — очень вкусно. Только надо зеленых лягушек брать, а то коричневые горчат…

— Это не пища для человека, — отрезала Юмми с гадливой иронией. — Пусть дикие охотятся на квакающую дичь. Говорят, они и червей едят, и друг друга…

— Да ладно тебе, — буркнул Юрик. — Ну, не хочешь, ну, попробую тогда добыть чего-нибудь. Попозже. — Он ухмыльнулся углом рта. — Только мамонта не проси, тяжелый, зараза. Что-нибудь полегче…

— Ты ранен. Я добуду сама.

Грело солнце, но уже клонилось к закату. В травах, не истоптанных пока ни мамонтами, ни какими-нибудь, прости господи, шерстистыми носорогами, надрываясь, верещали насекомые. Над рекой кружились чайки и с переворотом через крыло, как «юнкерсы», по очереди валились на косяк рыбьей мелочи. На длинном острове паслось небольшое стадо пятнистых оленей, по-видимому переплывшее туда с берега.

Экое благолепие…

Угу. До первого махайрода…

Вслед за мыслью о доисторических хищниках другая мысль пришла Юрику на ум, и он немедленно спросил:

— Река не та, верно?

— Не та. — Юмми поняла мгновенно и старательно подбирала слова, объясняя мужу простейшие, но неведомые ему вещи. — Часто Дверь выводит в то же самое место иного мира — но не всегда. Много-много поколений назад, когда еще не было самого племени Земли, а были лишь три рода, давшие ему начало, великие и малые боги перессорились между собой. Тогда любая Дверь в любом мире вела в точно такое же место любого из семи смежных миров, и был порядок во всех мирах. Но все кончилось, когда злые духи и демоны перестали подчиняться богам, слишком занятым ссорой между собой. Всем чародеям и сильнейшим из воинов пришлось тогда бороть нечисть сообща. Злой дух Шайгун-Уур, преследуемый из мира в мир великим охотником Хуккой, в надежде спастись нарочно перепутал немало Дверей, и с тех самых пор…

— Короче, — зевнул Юрик, — заметал следы, уносил ноги. Вроде нас. Я понял. А почему ты выбрала именно Дикий мир? Чтобы я в другом мире с обрыва не покатился, что ли?

Юмми вздохнула. Все-таки люди из Запретного мира — странные… И, наверно, несчастные. Как они живут там, не зная того, что понимает любой ребенок?

— Потому что в Диком мире Двери не охраняются. Дикие не понимают, что такое Двери, у них нет чародеев, они вне Договора. — Помолчав, она тихо добавила: — Наше счастье, что среди смежных миров есть один Дикий…

Счастье, впрочем, оказалось сомнительным: едва только отползли (Юмми настояла на пластунском способе передвижения) с луга в лес, как наткнулись на недавнее кострище посреди крошечной полянки. Вокруг выгоревшей проплешины в удручающем изобилии валялись осколки костей, старательно разбитых каким-то первобытным гурманом, добиравшимся до мозга. Хуже того: в примятом багульнике обнаружилась кость сложной формы, и Юрик, подцепив ее сучком и потревожив пирующих мух, сейчас же скривился и скинул находку обратно, а сучок выбросил. Недообглоданная людьми и мухами кость оказалась с глазницами и вдобавок с надбровным валиком.