— А твой дед заметил? — вставил Юрик слово.

Юмми вздохнула.

— Если бы он не заметил и не почувствовал, как кто-то посторонний вошел в наш мир, мы бы с тобой никогда не встретились, муж мой…

— А если бы на вас тогда не напали крысохвостые… — с ядом начал Юрик, но, одумавшись, махнул рукой: — Ладно уж, замнем… Слушай, а что ты чувствуешь, когда открываешь Дверь?

— Тяжесть. Что чувствует человек, когда поднимает над головой камень или бревно? — Юмми пожала плечами. — С Дверью то же самое, только тяжесть бывает разная. У нас когда-то легче всего было открыть Дверь в мир Солнца, труднее всего — в мир Выхухоли.

— А в мир Рыси? — полюбопытствовал Юрик. — Ведь твой дед просил тогда помощи у этого… у Шанги?

— В мир Рыси — не очень тяжело, — неохотно призналась Юмми. — Понимаешь, дедушка устал и очень спешил…

— Поспешишь — людей порешишь, — пробормотал Юрик.

— Что?

— Ничего, я так… А как ты заставляешь Дверь открыться именно в нужный мир, а не в какой-нибудь другой?

Этого Юмми объяснить не сумела, и пальцы не помогли. Точно так же не поддавалось объяснению словами, как чародей вообще чует присутствие Двери там, где любой другой не видит ничего необыкновенного. Объяснить нельзя, Дверь просто чувствуют, и все. Как описать словами густую синь вечернего неба тому, кто слеп от рождения? И надо ли? Мало кто из людей умеет ощутить кожей присутствие Двери, и еще меньше тех оберегаемых от всякой напасти счастливцев, из кого годы учения могут сделать сильного кудесника, опору и защиту племени перед сильнейшим врагом. Муж не чувствует Двери, это видно сразу. Он великий воин и мудрый советник вождя, но не чародей.

И все-таки Юмми расстроилась. Впрочем, она сумела объяснить мужу многое другое, и муж не гневался. Причину очевидного поражения Растака он понял с полуслова: одно союзное войско напоролось на другое, сильнейшее. Сговор магов решил дело — иначе откуда бы Волки взяли столько воинов?

— Дурь какая, — только и пробормотал Юрик, скребя затылок. — Полный атас… Слышь, это что же выходит, вас вообще нельзя завоевать, так, что ли?

— Плосколицые недавно попытались, — Юмми уклонилась от прямого ответа.

— А всякие там южане? Ты же говорила, что там целые эти… империи. — Значение последнего слова Юрик тщился объяснить супруге минут пять, остро ощущая ущербность местного лексикона, помогал себе жестикуляцией, чертил прутиком в золе и даже пытался сложить из еловых шишек иерархическую пирамиду. — Неужто ни разу не сунулись?

Кажется, Юмми поняла.

— Двенадцать поколений назад вождь полуденных народов, считавший себя величайшим из воителей, победил степные племена, истребив непокорных, как степной пожар истребляет траву, и привел к границам наших гор и лесов неисчислимые полчища воинов, — заговорила она нараспев, как бы начиная очередное старинное сказание, и усмехнулась. — Узнав, что ему придется иметь дело с ариями, он без боя повернул обратно, как поворачивали все его предшественники, познавшие на себе силу Договора…

— С кем, с кем дело иметь? — Юрик как сидел, так и подпрыгнул, вроде мины-лягушки. Челюсть отпала, кожа на лбу смялась гармошкой, уши зашевелились.