Второй всадник совсем молод, в ситцевой голубой рубахе, а поверх серого камзола наброшен дорожный плащ от пыли. Лицо румяное, со вздернутым, облупленным от загара носом.

– Кто ты? – спросил старший, натянув повод и останавливая свежего, не запотевшего еще коня.

«На постоялом дворе это они отдыхали», – понял Илейка, понял и то, что нежданной беседы не миновать. Поправил на всякий случай топор за опояской и поднял котомку.

– Отец, он видимо отбился от той толпы, которая нам встретилась позавчера близ Яицкого городка, – скороговоркой выпалил молодой и затеребил повод с медными бляшками.

Илейка щелчком сбил тощего красного клеща на левом локте, молча ждал, когда всадники поедут своей дорогой.

– Так кто ты? – снова спросил старший. Илейка молча пожал плечами. – Как звали твоего родителя?

– Федором, – ответил Илейка.

– Почему же он не с тобой? Его увели драгуны?

– Нет, он… умер.

– Голоден? Есть будешь?

Илейка без слов кивнул головой и опустил взгляд на пыльную траву близ проезжей дороги. Что скрывать, если за плечами в котомке перекатывался пустой чугунок.

Молодой открыл переметную сумку у седла, проворно вынул кусок обжаренного мяса, завернутого в чистую холстину, хлеб и протянул Илейке.

– Бери, чего ты? Не евши и блоха не прыгает!

Илейка принял угощение, поклонился и хотел было отойти в сторону, под вишню и там спокойно потрапезничать. Но нечаянные собеседники не торопились уезжать. Старший снова спросил доброжелательно:

– Далек ли твой путь, отрок? В Самару?

– Далек, добрый барин, – ответил Илейка и, сам не зная почему, решился спросить: – Может, знаете, как пройти до конца земли, в Беловодье?

– В Беловодье? – Старший вскинул брови. – Вона что-о! Алексей, ты езжай потихоньку, а мы следом пеши пойдем. Как зовут тебя, отрок? Ильей, значит. И что же ты, Илья, всерьез в Беловодье собрался? Кто тебе о той земле рассказал? Да ты не робей, я тебя не обижу.

Скрывать было бесполезно: ведь не с неба же он упал на этот пустой тракт.

– А я купец из Самары, Данилой Рукавкиным зовут. Со мной сын Алешка, в столице разным наукам обучается. Младший, Панфил, дома, самарских собак по оврагам гоняет, тебе ровесник… А Беловодья, брат Илья, нет. И некуда тебе, горемыка, идти. До краев земли дошли уже наши первопроходцы, и за океан-море, в Аляску ступили. Есть земли бурятов, ламутов, тунгусов, коряков и чукчей. Есть и иных народцев, всех не упомнишь, есть большая земля Даурская, а Беловодья нет.

Илейка слушал и жевал. Ему ли спорить с бывалым купцом? Купцы везде ходят, друг по другу знают многие земли… И все же подумал: «Не везде и купцы прошли. Как знать, может, страна эта и не так велика, скрыта за непролазными для караванов горами». Про путник, который хранил под рубахой, благоразумно пока промолчал.

– Из каких же ты мест, Илья? – допытывался Данила Рукавкин. – Чей будешь? Говори, не робей. Сказал ведь – плохого не сделаю тебе и к начальству не потащу для спроса.

– Наше село минувшим годом солдаты из пушек пожгли, – сознался Илейка. Потом рассказал, как долго скитались они с дедом Капитоном по чужим краям, пока не вышли к Волге, как приветили их беглые, помогли в зиму с жильем и пропитанием. И как днями нагрянули драгуны с казаками, беглых побили и похватали… Убили и дедушку Капитона.