И была в его голосе такая сокрушительная воля, что Кот оторвался от девочки, обернулся, а курносый вдруг сел на место, сгорбился в позе «Я не при чем».

– Ты это… – начал было Кот, но под густым концентрированным взором хорька, похожим больше на взгляд мертвеца, берущего с собой каждого встреченного, замешкался.

– Выкинь ее. Нехай чапает, – приказал хорек, прибивая белым глазом насильника.

Кот, как на шарнирах качаясь, поднялся.

Похожий на хорька сгладил:

– Приедем в Варшаву, я тебе бабу отдам. Шикарную бабу, не мокрощелку. Все путем, братан!

Кот матерно выругался, схватил неподвижное тельце и бросил его в гущу беженцев. Толпа всколыхнулась, всхлипнула, вышла из берегов. Конвойный прикладом выровнял строй.

– В расчете, лейтенант, – сказал хорек.

– Младший лейтенант, – слабым голосом поправил Юдин.

Бардин поднялся, перешагивая через ноги попутчиков, через грязные сапоги подошел к Юдину.

Прошептал ему еле слышно:

– Попробуй, и правда, послушником.

Юдин не удивился. Ему не показались слова неуместными. После того, что случилось, во время, когда боевые товарищи оказались иными, чем представлялось. Солдаты, бывшие солдаты, ожесточенные до бесчувственности, озверевшие до бесчеловечности, которым издевательство, злоба и месть были верными спутниками по дороге с войны, их остановила молитва лейтенанта, взлетевшая взрывной волной на небеса. Или нет, не молитва? Жадность хорька прекратила насилие. Неужели победители такие? Юдин не знал, он призван недавно, окончил училище только в апреле. Если бы раньше, стал бы таким же. И как смотреть матери и сестре? Лучше повесится на первой осине. Или молится.

– Темное дело – монастыри, – вымолвил Юдин и погрузился в раздумья.

Ырысту через борт перегнулся и слез, локтем вперед рассек колонну, обогнул беременные липы, пробежал небольшой липкий пустырь и вошел в престарелый, горелый лесок, где вскоре был задержан польским патрулем.

***

Борис ходил по тесной комнате в полной темноте. Он ее изучил, пересекал в слепую, от окна до двери пять шагов вдоль стола. Так он давал отдых глазам. Последние часы Борис изучал материалы на Бардина полученные из Барнаула и Томска. Новые данные ничего не добавляли к психологическому портрету фигуранта. Все осталось таким же, как пояснил солдат Моисеев перед расстрелом – Бардин посетит знаковые памятные места, навестит боевых товарищей, чтобы окончательно уйти из цивилизованного мира. Таким образом, доминанта – прощание. Константа – родные края, сибирская глушь, где он намерен укрыться. Вектор определен.

Борис включил настольную лампу, нарисовал на листке жирную стрелку, забросил карандаш за ухо. Вектор ясен, плюс сентиментальные флуктуации. Зная биографию Бардина за последние годы, определить точку его пребывания не составляет труда. Точка. Через точку можно провести прямую. Прямая тоже состоит из точек. Прямая и точка дают возможность выстроить плоскость. Пространство трехмерно, по крайней мере мы его так видим. А время? Время воспринимается как совокупность временных отрезков, как прямая. Прямая состоящая из точек. Наблюдатель, находящийся на прямой видит только ее часть, только те точки, которые являются воспоминанием о прошлом. Но можно предположить, что другой наблюдатель, в силу неких способностей, либо применяющий некий прибор, способен увидеть иную, большую часть прямой, временные отрезки, составляющие воспоминания о будущем. Невероятно? Но Бардин умеет предвидеть. Как объяснить? Тогда…тогда не совсем прямая, вернее прямая на искривленной плоскости – дуга. Дуга времени, на которой человек – абсолютнейшее большинство – наблюдатель находится всегда в полуградусе от изгиба. Еще нагляднее: это тропа через холм, где человек всегда чуть-чуть не дошел до вершины. Он видит лишь сзади, назад, но дорога идет через холм. Она продолжается. И если сделать проекцию на плоскость, то дуга распрямляется на таком чертеже, получается прямая. Если предположить, что редкий, иначе устроенный мозг способен делать проекцию на плоскость…