– Замуж тебе надо, Вилена. Дом, семью.

– Ты представляешь меня с поварешкой? Возле беспомощного мужа.

– Отчего беспомощного?

Вилена села за стол, уперла локоть в сукно.

– Давай на руках поборемся, – предложила она. Борис отрицательно качнул головой. – Ясно? Со мной рядом любой мужик – амёба… Кроме, может, нескольких…Ложки – поварешки, дом, семья, что это? Борьба! Работа! Вот в чем жизнь. Вроде того, что сволочей находить и направлять палачу.

– Ты смеешься?

Вилена встала, доставая карандаш из-за уха Бориса, сказала:

– Мы вроде ровесники, а кажется иногда, что я лет на двадцать постарше. Спасибо за карандаш.

Она вышла, а Борис отметил про себя, что слово «вроде» появилось в лексике Вилены не иначе, как от майора Ветрова. Раньше это «вроде» так часто она не использовала.

А Вилена, выходя от Бориса, столкнулась с начальником группы. Он подслушивал в замочную скважину.

Загорский укоризненно сморщил лицо в левую сторону. Вилена слегка закатила глаза, мол, что вы ко мне пристали? Ну не нравится мне Борька, не нравится.

Ростислав зашел к Борису, тот задумчиво шатал колпак настольной лампы.

– Не переживай. Не про тебя бабенка.

– Я не переживаю, – сказал Борис, он встал, блюдя ритуал субординации.

– Такая тема на подумать. Польские войска. В смысле Войско Польское. В нем дивизии формировались нашими. И набирали туда каторжан, которых в тридцать девятом пленили, сослали на север, а также в Сибирь.

***

Бардина сопровождали польские солдаты, двое без знаков различия, третий с надменной лесенкой лычек – старший капрал. Ырысту не обыскивали, только проверили документы и предложили пройти. Шли через поляну. Жужжание пчел, жужжание польских фраз. Капрал серьезен, рядовые расслаблены, Ырысту озабочен.

Можно сбежать? Левому – с локтя в кадык, правому – ногой по яйцам… Нет, не получится. Манерный капрал наготове. Наверное, сориентирован. Как-то сразу он, едва узнав фамилию, скомандовал идти, но шли все-таки не конвойным порядком, а будто приятели на прогулке. Перебросились парой слов, поляки немного знали по-русски (самые простые обороты и матерки до неловкости примитивные), Ырысту помнил чуточку польского (Матка Бозка, пся крев, будье добры дайт ешть).

Бардин не ощущал опасности. Опасности именно для жизни. А неприятности как-нибудь перемелются. Лучше было ехать и дальше в грузовике, польский патруль машину остановить не осмелился бы. Но оставаться в кузове с этими чертями было невозможно – мерзостно, так пьешь холодный чай из котелка, а там, на дне зубатая мышь с мохнатым хвостом, влезающим в твой рот. Те, кто рядом посмеются и забудут, а тебе будет долго мерещиться хрящеватый мокрый хвостик за щекой.

Ырысту хотел сплюнуть, но остерегся – чужая земля, хозяева рядом. Вдруг оскорбятся.

Навстречу попался носатый офицер в коричневом берете, конвойные отдали честь, приложив два пальца к виску, встреченный тоже поприветствовал, но смерил солдат пренебрежительным взглядом. Да и те особого почтения не показали. Бардин знал, что в Польше есть два направления – наше советское, коммунистическое и сторонники еще старого довоенного правительства. Когда воевали против фашистов, как-то уживались, а теперь противоречия вновь разгорелись. Ничего, начальство разберется.