Снова подняв глаза, Анжела увидела, что свод над ней был густо усеян тысячами и тысячами этих снежных хлопьев, каждое из которых светилось, словно алая лампа, и каждое отбрасывало свою собственную тень. Одна из теней была похожа на Джорджа, и Анжела вздрогнула, когда та пролетела мимо. Едва касаясь мраморного пола, алые хлопья таяли, превращаясь в кровь; некоторые светящиеся сердцевины сразу угасали, но большая часть продолжала гореть, и, в конце концов, пола стало не видно — повсюду разливалось море крови, усеянное мириадами огоньков…

И тогда Анжеле все стало ясно, потому что в ее голове зазвучал голос, возвестивший, что это одно из Божьих хранилищ для человеческих душ; что свет — это душа, а красный цвет снега, превращающийся в кровь, — это грех, который во время своего земного перехода запятнал ее первозданную чистоту. Алое море крови перед ней было свидетельством зла, совершившегося на ее веку; от каждой души исходило что-то, пополнявшее его ужасные воды.

Наконец, красный снег перестал падать, и звук, который не был голосом, но все же говорил, прорезал тишину, спрашивая, все ли готово. Голос, звучавший в ее голове, ответил: «Нет, не пришел еще тот, кто должен увидеть». Затем, взглянув вверх, Анжела увидела, как за много миль от нее яркое существо с полусложенными крыльями быстро приближается к ней по воздуху, и она поняла, что это Артур, и одиночество покинуло ее. От его дыхания рядом с ней разлилось сияние, и снова раздался бестелесный, но громовой голос: «Дай пролиться живой воде и очисти грехи этого поколения!»

Эхо этих слов раскатилось по залу, а затем послышался шум, похожий на рев рассерженных морских волн. Могучий ветер пронесся мимо девушки, и вслед за ним океан расплавленного хрусталя разлился по бескрайнему залу. Море и ветер смыли кровь и погасили светильники, оставив после себя сияние света, подобное тому, что испускало ее чело, и там, где стояли светильники, ныне возникли мириады серафических существ, в то время как в воздухе разливалась небесная песнь на десяти тысячах людских языков…

Затем все исчезло, и глубокий мрак, который, однако, не был для нее непроглядным, окутал их. Взяв Артура за руку, она расправила белые крылья и взмыла вверх. Далеко-далеко уплыли они по воздуху, пока не достигли гигантской вершины, расколовшей пространство надвое. Здесь они сошли на землю и наблюдали за облаками, разрывавшими пропасти по обе стороны от них, и, глядя вдаль и вниз, смотрели на сияющие миры, населявшие пространство под ними.

Из облаков справа и слева доносился шум, похожий на хлопанье множества крыльев; но они не знали, чем он вызван, пока наконец облака не разошлись, и тогда они увидели, что рядом с ними и под ними на распростертых крыльях проплывали два отдельных потока душ: один поток, что слева от них, направлялся к своим земным домам, а другой, что справа, улетал от них. Те, кто уходил, несли печать скорби на своих темных лицах, и крылья их были цвета печали; но те, кто возвращался, казались большей частью счастливыми, и их крылья были великолепны и светлы.