— Может, он позорил его имя? — предполагал Гвидион. — Династия врачей все-таки.

Гвидион доставал папирус, чернильницу и начинал обдумывать заданное Дионом сочинение по греческому на тему «Кто победил в Троянской войне». Тему Дион, как всегда, задал скользкую, на грани фола.

— А в «Жизни знаменитых врачей», — задумчиво говорил Ллевелис, — сказано: «Трагедия доктора Диана Мак Кехта слишком глубока, чтобы разбирать ее подробности на страницах этого издания».

…Ллевелис сидел в кухне за длинным дубовым столом и хлебал из глиняного горшочка луковый суп.

— Гипотеза Лапласа о происхождении Вселенной? — неожиданно спросил его, подкравшись сзади, профессор Мэлдун. Ллевелис подавился.

— В чем состоит? — переспросил он и совсем закашлялся.

— Нет, как опровергается, — сказал Мэлдун и постучал ему по спине.

И тут Ллевелиса осенило. Окончательно измученный необходимостью искать оправдания Мак Кехту, убившему собственного сына, он решил разом опровергнуть всю эту клевету.

По пустынным залам Западной четверти бродили старшекурсники со странными, отрешенными лицами. На самом деле они сдавали экзамен по основам обоняния — половина из них прятала и развешивала в разных концах школы всякие вещи, а половина искала их по запаху. Все найденное сносили на лужайку и клали перед преподавателем. Задания усложнялись — затем уже предметы, которые нужно было искать, прятали на открытом воздухе — там, где ветер приносил множество сбивающих с толку запахов. Гора башмаков, ремешков, свечек и прочих обнаруженных предметов перед старым лисом все росла, лис же, лежа посреди школьной лужайки, помечал для себя, кто что принес и как быстро. Под конец дня студенты с завязанными глазами по запаху раскладывали травы — одинаковые должны были оказаться в одной связке, — а посреди лужайки на огромной куче унюханных предметов, щурясь от заходящего солнца, лежал преподаватель.

Гуси Орбилия на башне первыми подняли тревогу, громко гогоча, когда прибыла инспекция из Лондона.

Милейший профессор Морган-ап-Керриг вышел встречать гостей на улицу, с тем, чтобы комиссия не промахнулась мимо двери, и восемь учеников сопровождали его как эскорт. Гвидион и Ллевелис входили в их число. От ветвей белого боярышника в последний момент решили отказаться. Парадного входа прибывшие из Лондона, конечно, не сумели распознать от стены, и выловить их удалось только у задней — она же западная — двери. Профессор Морган-ап-Керриг, однако, был на высоте и, чтобы не заставлять почтенную комиссию вновь огибать все здание, постарался вместо этого придать двери черного хода приемлемый вид, — со львами, драконами и завитушками, четыре человеческих роста в высоту, — и, не меняясь в лице, создал по ту сторону двери неописуемой красоты холл, через который и провел гостей с радушной улыбкой. Словом, комиссия не заметила никакой накладки, хотя за спиной их временный холл продержался недолго. Из кухни справа высунулись было любопытствующие хлебопечки, у которых волей Моргана-ап-Керрига случайно позолотило все котлы, но Ллевелис, слегка отстав, затолкал их обратно.