– А на нас нападали. Мачете выручил.

Мерадзе полез за африканским клинком.

– Эй, я а? – жалобно возопил Костя им в спины.

– Жди здесь, – оглянулся Редошкин.

– А если прилетит четырёхкрылый крокодил?

Бойцы переглянулись.

– Здесь полно оружия, – сказал Мерадзе. – Он стрелять умеет?

– Умею! – заявил Костя. – Мы курсом даже в тир ходили.

– Дадим ему карабин Хасика.

– Из карабина от того монстра не отстреляешься. А для стрельбы из ПТРК навык нужен, он ещё плечо себе сломает или шею.

– Дайте «фаустпатрон»! – быстро сказал Костя, у которого засветились глаза.

Мерадзе оглянулся на шалаш с оружием, перевёл глаза на сержанта.

– Он имеет в виду ту дуру с гранатой на конце?

– Инопланетный гранатомёт, стреляет сгустком какого-то силового поля. Очень действенная штука, мы испытывали, а командир с его помощью грохнул сразу трёх боевиков. – Редошкин посмотрел на Костю. – Сможешь выстрелить?

– Чего тут сложного? – ухмыльнулся ботаник. – Навёл, нажал на пускач.

– Возьми один гранатомёт и заляг в шалаше, чтобы тебя не видно было. Только не усни. Мы вернёмся через час-два, а то и раньше.

Костя молча нырнул в арсенальное бунгало.

Спецназовцы выбрались из рощи, сориентировались и припустили бегом «на запад», держа карабины и мачете в руках. Им не впервой было совершать марш-броски с полной боевой выкладкой, и оружие обоим не мешало, тем более что не надо было тащить на себе комбез и жилет-разгрузку, вес которых достигал зачастую двадцати килограммов.

Бежать было не так уж и легко, несмотря на отсутствие бурелома и завалов, трава на открытых пространствах между деревьями иногда доставала до пояса, и всё же темп взяли хороший, и расстояние от лагеря до гигантского дуба десантники преодолели всего за сорок минут.

Выбрались к подножию холма, прислушиваясь к ночной тишине, первое время заставлявшей привыкших к ожиданию экстрима бойцов напрягать слух.

Редошкину ещё во время бега показалось, что он улавливает подземное ворчание, говорившее о какой-то реакции леса на изменение обстановки. Но ворчание быстро стихло, и в настоящий момент вокруг стояла мёртвая тишина. Не доносились из леса ни писк и возня его мелких обитателей, ни шелест листвы, ни крики обезьян и попугаев, коих в этом удивительном лесу не водилось вовсе.

– Слишком тихо, – шепнул Мерадзе. – Подозрительно это… может, они действительно вернулись?

– Над нами никто не пролетал… придётся покричать, ничего другого не остаётся. Приготовься.

Мерадзе приподнял ствол карабина, как бы отвечая на слова спутника: готов!

– Командир! – крикнул Редошкин. – Максим! Ты здесь?!

Лес отозвался недолгим эхом, но ответного крика не прозвучало.

– Давай вдвоём.

Закричали оба, поднося ладони ко рту рупором.

И снова кроме эха никто не ответил на зов.

– Я вернулся бы, – пробормотал Мерадзе. – Будет смешно, если они уже в лагере, а мы ищем их здесь.

– Будет не смешно, если их в лагере не окажется. Давай обойдём дерево и холм и пороемся в кустах. Ничего не найдём, вернёмся. Ты вправо, я влево.

Двинулись вдоль опушки леса в разные стороны. Через полчаса встретились, совершив круг.