– Когда пригодится, – ответил колдун, – тогда и попробую. А сейчас мне есть о чем поразмыслить. Кстати, у тебя ведь, кажется, был второй вопрос?

Второй вопрос касался того, успеет ли бриг дойти до какого-нибудь тихого порта, прежде чем развалится на куски и затонет…

– Вы тут пока что с Ингрид посмотрите вместе карту, – сказал колдун. – А я пойду, еще раз взгляну, нельзя ли что-нибудь сделать с этим поганым «цветком».

Ближайшим портом был Ревель, а дальше – Рига.

– Ну, нам это вряд ли подходит, – заметил Степан, разглядывая карту. – Ревель и Рига – это ливонские порты, и там нас первым делом арестуют и посадят в казематы. А в каземате мы уже совсем недавно побывали.

Перспектива вырисовывалась ужасная. Они шли в открытом море на разваливающемся корабле. Точнее, на корабле, который вот-вот начнет разваливаться прямо под ними.

Обе лодки они потеряли в Ивангороде, так что когда бриг начнет тонуть, даже спасаться будет не на чем. А вода в море ледяная!

Что ж, замысел Хагена удался вполне! Их общая смерть в водах Варяжского моря будет поистине устрашающей…

Вернулся Лаврентий, кривясь от боли. Руки его были обожжены, на пальцах вздулись багровые волдыри.

– Ты что, хватал эти корни руками? – закричала Ингрид, испуганно вскакивая. – Зачем ты это делал? А если бы еще хуже было?

Она заметалась по каюте, ища, чем бы смазать ожоги. Конечно, ничего не нашла и собралась бежать в трюм за подсолнечным маслом.

– Не надо, – остановил ее Лаврентий. – Ничего я не хватал. Просто должен же был я попробовать что-то сделать. Я перевязал эти корни. Нарвал тряпочек и перевязал.

– Нашел, чем бороться, – сказал Степан и тотчас осекся. Он понял, что это были совсем не простые тряпочки…

– Ну да, – кивнул Лаврентий в ответ, хотя Степан ничего не сказал. – Ты правильно все понимаешь. Тряпочки, конечно, обычные, но я их заговорил. Одна ленточка – от духов леса. Одна – от духов моря. Одна – от духов предков и отдельно еще одна – от тотема Волка. Наша семья всегда принадлежала к семье Волка. Волки были нашими предками.

В глазах Лаврентия мерцала полная уверенность в правильности своих слов и действий. Каждый раз, когда он говорил такое, Степану хотелось спросить друга, когда он бывает искренен: молясь в православной церкви или колдуя от имени духов предков и тотема Волка.

Иногда спрашивал, но четкого ответа не получал никогда. Точнее, не получал такого ответа, который бы ему понравился.

– Там и там – жизнь, – обычно говорил колдун. – Одно дополняет другое, и одно без другого не действует.

Сейчас было не до споров и не до праздного любопытства. Тем более что, если уж на то пошло, такие «цветки», какой сейчас разламывал их корабль, тоже не предусмотрены христианской верой…

– Может быть, удастся остановить рост этих корней, – объяснил Лаврентий. – Эти лоскутки, которыми я перевязал, имеют большую силу. Я заговорил их и вдобавок освятил травой, которую нарвал на Готланде в древнем святилище.

– А если не получится остановить корни? – спросила Ингрид.

– Значит, магия Хагена сильнее моей, – ответил колдун и, пожав плечами, добавил как бы невзначай: – И тогда мы все погибнем. Исполнится его заклятие. Он же сказал, что мы никогда не вернемся домой. Так вот, утопленники действительно домой не возвращаются…