Весь день прошел в тревожном ожидании. То Ингрид, то сам Лаврентий бегали в каюту, чтобы посмотреть, оказывают ли действие повязанные лоскутки. Сначала им показалось, что корни даже стали расти и утолщаться быстрее прежнего. Потом рост вроде бы остановился, и все трое вздохнули с облегчением. А затем все началось снова…

К вечеру началась течь. Пол каюты покрылся водой, которая сначала мочила башмаки, а затем поднялась до щиколоток. Скрывать происходящее от команды уже не имело смысла и даже становилось опасным. Еще немного, и вода из каюты выльется в коридор трюма, станет заполнять другие кубрики.

Сидевший весь день в каюте над картой Степан был в отчаянии. Еще утром он радовался тому, как ловко он сам и команда научились управлять кораблем. И что толку в этом теперь?

Получив известие о том, что все ухищрения Лаврентия смогли лишь на короткое время оттянуть развязку и что вода уже заливает трюм, капитан вышел на палубу и приказал всем лезть на мачты – разворачивать паруса.

– Берем курс на Ревель, – объяснил он. – Делать нечего, и выбирать не приходится. До Риги мы уже не дойдем, не успеем.

– В Ревеле нас всех арестуют и отберут корабль, – возмутился Агафон, услышав приказ капитана. – Или, может быть, ты на службу к ливонцам собрался?

К Агафону тут же присоединился Ипат с его вечной подозрительностью и ворчливостью.

– Свои тебя не приняли, – сказал он. – Еле ноги унес, так теперь решил к ливонцам податься? А если мы все не хотим?

– Да-да, – подхватил Агафон. – Не желаем отечеству изменять. Тут ты нам не указ! Не пойдем служить ливонцам и тебе не позволим! Война идет, а ты к врагу переметнуться решил!

– Корабль тонет! – попытался образумить товарищей Степан. – У нас открылась течь, и она будет увеличиваться. Сбегай в трюм и сам посмотри, Агафон! И ты сбегай, Ипат, чтоб тебе ясно стало.

– Ага! – закричал Ипат, разгадав, как ему казалось, коварный замысел капитана. – Мы – в трюм, а ты нас запрешь и по-своему сделаешь. Ишь чего выдумал: корабль тонет. Лучше ничего придумать не смог?

– А вот мы тебя самого сейчас за борт кинем! – бешено вскричал Агафон, подступая к капитану с явным намерением схватить его. – Тебя, и девку твою, полюбовницу. – Он кинул злобный взгляд на задрожавшую Ингрид. – И друга твоего приближенного – чародея, Богом проклятого. Всех вас в воду, и станем себе хозяева. А, ребята?

Агафон обвел взглядом столпившихся матросов. Люди смотрели апатично, и было непонятно, станут они слушаться Агафона с Ипатом или же нет.

Рядом с Ипатом встал гигантский М-Твали. Он не понимал, что происходит, но хотел продемонстрировать верность своему старшему другу и учителю канонирного дела – одноглазому Ипату.

«Так, – подумал Степан. – Корабль тонет, но мы можем оказаться в морской воде даже раньше».

Как назло, у него не было с собой оружия. Ипат с Агафоном своей вздорностью и постоянной склонностью к бунту так надоели ему, что, случись у него сейчас под рукой сабля, он, может быть, попробовал бы раз и навсегда положить конец распрям с этими смутьянами…

Эх, жаль, что рядом нет сотника Василия. Вот как обернулось: еще суток не прошло с тех пор, как они расстались и боярский сын пошел своей дорогой, а он, Степан, уже сильно нуждается в нем. Был бы здесь Василий, он бы сразу утихомирил людей.