– Вяжи их, ребята! – крикнул Ипат, протягивая руку к Лаврентию. Тот было отшатнулся, но отступить не смог – сзади уже напирали несколько матросов из новеньких, почуявших бунт и желавших принять в нем участие.

– Не робей, их всего трое! – поддержал Агафон, устремляя ненавидящий взгляд на капитана. – Вяжи изменников, предателей. В море их!

В этот момент совсем рядом тускло блеснул взлетевший стальной клинок, и сабля плашмя ударила Агафона по голове. Он пошатнулся, но устоял на ногах, дико озираясь после неожиданного нападения. Однако долго стоять ему не удалось: следующим ударом Франц фон Хузен свалил стрельца на палубу.

Альберт не стал обнажать оружия вовсе – его кулак описал дугу, и от удара в правое ухо Ипат присел на полусогнутых ногах. Другой удар пришелся в левое ухо, после чего одноглазый канонир упал на колени, тряся головой и бессмысленно глядя в палубу. Его язык вывалился наружу…

– Был ты слепой, – сказал Альберт, возвышаясь над поверженным бунтовщиком, – а будешь еще и глухой, – и захохотал. Только потом вытащил из ножен саблю и, подняв ее кверху, обвел взглядом столпившихся матросов.

– Ну, – сказал он. – Кто тут еще желает противиться приказам капитана?

Агафон попытался сесть. По голове его текла кровь, заливала лицо. Хоть Франц бил не острием, а плашмя, но зато изо всей силы, так что лезвие сабли рассекло кожу на голове Агафона.

Сгрудившаяся было толпа отшатнулась. М-Твали посверкал белками своих огромных глаз, но сдержался: связываться с двумя вооруженными баварцами никому не хотелось.

– По местам! – грозно крикнул Степан. – На мачты, кому сказано!

Едва зародившийся бунт был подавлен в самом начале, и капитан понял – теперь и без Василия ему есть на кого опереться. Лишь бы корабль хоть как-то дошел до берега! Лишь бы выжить теперь и спасти всех этих людей!

Но как раз в этот момент судно вдруг дало крен. Сначала оно как будто просело, палуба поехала под ногами. Затем бриг вроде бы выровнялся, но в следующее мгновение снова качнулся вправо и сильно накренился.

– Вода! Вода заливает трюм! – послышались крики снизу, и на палубу выскочили несколько человек.

Степан с Лаврентием бросились вниз. Едва спустившись по лесенке в трюм, они поняли, что дело обстоит куда хуже, чем они ожидали. Дыра в борту, видимо, настолько расширилась, что вода хлестала беспрепятственно. Уровень ее поднялся в коридоре, разделявшем кубрики, почти до колена.

Оставаться внизу дальше было бессмысленно: заделать дыру все равно невозможно, тем более что она постоянно расширялась – ее продолжали раздирать корни злополучного «цветка», не прекращавшего свою разрушительную работу.

Из-за крена люди боялись лезть на мачты и теперь, испуганные, толпились на палубе. Они ожидали команд от капитана, но какие распоряжения мог отдать Степан в ту минуту. Он с ужасом подумал о том, что спустя недолгое время все они попросту окажутся в ледяной воде. А уж о том, что в ней долго не проживешь, помор знал куда лучше других…

– Ни до какого Ревеля мы не дойдем, – обернувшись к Лаврентию, сказал капитан. – Похоже, что Хаген победил.