Почти. Запах сочной зелени вернул аппетит, а золотые лучи солнца окутали мягким теплом, проникая под кожу и разбавляя собой клубившийся в сердце мрак. Взгляд упал на яблоню. Крохотные завязи будущих плодов густо облепили ветки, и Валерия голодно сглотнула.

— Дорис, а у тебя нет яблочка? Или хлебушка…

Женщина всплеснула руками.

— Голодная, моя девочка! Да как же… Идёмте скорее назад! Накормлю.

Валерия с тоской оглянулась на зелёный коридор деревьев. Вот тебе и прогулялись. Да что у нее с аппетитом? Ещё десять минут назад на еду смотреть не могла… А из сада уходить так не хочется! Они же только сюда пришли!

— Я просмотрю за госпожой…

Появление из-за кустов роз Альберта было полнейшей неожиданностью. Старый библиотекарь плелся к ним навстречу, как всегда сгорбленный, но полный степенного достоинства.

— Дворцовая библиотека так велика… Не то, что все прежние. Решил сменить одно чудо на другое, — кивнул в сторону сада, — отдохну малость и вновь за работу.

Да, суд над заговорщиками должен был состояться уже скоро. Пусть хоть трижды воют волки на душе, но Дорис уже намекнула, что Георг желает видеть там чету де Нотбергов в полном составе. Альберт тихонько готовил речь — обвинения с лэрда официально ещё не сняли.

— Я мигом, — встрепенулись Дорис, — погодите, моя хорошая. В саду и кушается слаще.

Женщина упорхнула во дворец.

— Лэрди, прошу вас, — старик предложил ей локоть. Валерия с опаской положила ладонь на худую даже в одежде руку.

— Погода ныне чудесная, — заскрипел старик, неторопливо двигаясь в сторону видневшегося ажурного мостика над небольшим прудом, — королевский сад воистину роскошен.

— Воистину, — вздохнула Валерия.

Сад и правда оказался красив. Они бы с Бьерном… Пришлось прикусить губу, удерживая рвавшуюся на волю горечь. Больше нет их с Бьерном. И никогда не будет.

— Говорят, король сам высадил многие деревья. Несколько даже с нашим господином на пару.

— Не будем о нашем господине, — попросила старика. Альберт понимающе хмыкнул.

— Милые бранятся…

Валерия и сама не поняла, что ее взбесило больше. Снисходительный тон брошенных слов или намек на осведомленность о случившемся.

— Бранятся?! Теперь это так называется! Разве я заслужила этого? Ложь и предательство без причины? Ох, бедняжку, наверное, все жалеют! Злая лэрди воротит нос от мужа! От лжеца, который решил скоротать вечерок с бордельной девкой, а потом скормить жене красивую сказку о поручении короля!

— Ужасная глупость, — кивал Альберт, — но, говорят, надо судить о поступке целиком. Лэрдом двигала ревность…

Валерия чуть не сорвалась на мат от возмущения.

— Ревность?! А повод? Повод где? Кроме его больных фантазий!

— Для больных фантазий нужна почва, — возразил старик, — они не растут без причины в здоровых головах. Мать лэрда Вы видели сами, а о юности его знаете? Разве не заметили, как отчаянно сильный мужчина ищет Вашей ласки? Что любое слово, произнесённое Вами, не просто закон — выше! Да, господин солгал о своем отсутствии. Но лжет ли он сейчас? И зачем ему лгать?

Трогательная речь! Да у Бьерна появился защитник! Хотя чего удивляться — мужчину тут всегда оправдают и оденут в костюм пушистого зайчика.