Глубинная воля человека каждый день приобретает все новые и новые формы, отклоняется, прини-

мает разные направления, и, таким образом, одна воля кажется множеством воль. Каждый день человек может жить с иной волей или тысячью воль, то есть пожеланий. Но всего одного хотения, пожелания достаточно для того, чтобы у тебя не было Бога. А что будет, если у тебя их тысяча?

По этой причине в конечном счете борьба у нас идет с нашей собственной волей. Наше уподобление Богу совершается не иначе, как через отождествление нашей воли с волей Божией. Намерение осуществить это, наше твердое произволение, стремление к этому приближает к нам Бога. Итак, нам нужно иметь такое сердце, которое бы приняло решение, что оно никогда не остановит борьбу против самого себя. Борьба против демонов, против страстей, греха, безнравственности, воровства, ненависти — вообще любая борьба на самом деле совершается против самих себя.

Ибо многочисленными кольцами окружают тебя помыслы, запугивая мыслями об искушениях, крайней нищете и болезнях, внушая, что если ты впадешь в это, то ничего не сможешь сделать, потому что у тебя нет никого, кто позаботился бы о тебе или знал тебя. Это благость Божия испытывает тебя, чтобы обнаружилась твоя ревность и любовь к Богу.

После того как авва Исаия рассказал нам о первой брани, которую нужно преодолеть человеку, пришедшему в монастырь или пустыню, он упоминает об особенном роде помыслов, обступающих человека со всех сторон и старающихся привести его в ужас мыслью о том, что он может впасть в искушения, в страшную нищету, заболеть. Что мы тогда будем делать, когда никто не будет нас знать, чтобы о нас позаботиться?

Самая большая трудность для людей, которые намереваются вступить в монашество, состоит в том, что они не знают, какие искушения встретят их в монастыре. Когда ко мне на исповедь приходят послушники, они часто спрашивают: «Что я буду делать, если старец скажет мне броситься со скалы?» «Бросишься, — отвечаю я им, — но никакой старец еще не сказал своему послушнику броситься со скалы». Тем не менее всех их занимает этот вопрос. Другие прочтут патерик и спрашивают: «Что мне делать, если старец мне скажет положить себе за пазуху горящие угли?» Конечно, изредка новоначальных могли так испытывать. Но это были исключительные случаи, а послушник думает, что это произойдет именно с ним. Он боится, как бы ему не велели броситься со скалы, в то время как он готов упасть и лежать пластом, если у него немного болит голова, а ты не даешь ему тотчас аспирин. Он не может немного потерпеть боль ради послушания. К сожалению, таковы люди.

Те, кто намереваются уйти в пустыню, да и вообще те, кто живут Богом, сталкиваются еще с одним искушением, когда по временам они слышат шум, гул, чувствуют душевный гнет во сне. Они говорят: «Если сатана придет со мной сразиться и меня задушить, если он примет вид льва, или собаки, или волка при встрече со мной на дороге, то что будет?»

Однажды кто-то из вас пришел ко мне напуганный и говорит: «Отче, сегодня ко мне в келью заползла змея. Я открыл дверь и окно, чтобы она уползла, но она не ушла. Что мне делать вечером?» И вот, что бы я, его старец, ни сказал ему: о том ли, что говорят патерики, что говорит Бог, что Бог рядом с ним, — как вы думаете, будет ли он спать спокойно? Он будет все время видеть эту змею, готовую на него напасть. Конечно, она может уползти, а может и приблизиться к нему, ужалить его и скрыться. Но он все это переживает так, будто уже расстается с жизнью. Страх перед змеями всегда охватывал тех, кто уходил в пустыню. Да и сегодня монахи, когда гуляют в лесу, берут с собой палку, чтобы, если встретят змею, ее убить.