Дети, галдя, устремились к огромной елке, которая высилась посреди зала. Светочки, Леночки и Наташи, со сверкающими от блесток накидками, над которыми ночами трудились мамы и бабушки, толкаясь, начали собираться в хоровод. Тае показалось странным, что у многих детей были повязаны красные лоскутки на шее. Ах да, в советское время так ходили пионеры, ведь и пансионат-то советский…

Грянула новогодняя «В лесу родилась елочка», и детский хоровод потянулся вокруг широких разлапистых ветвей. Забавные в то время были новогодние игрушки: в виде золотой кукурузы, ракет с красными звездами и краснощеких зайцев. Сейчас таких нет – разве что тетка хранит пару елочных «раритетов» на антресолях.

– Снегурочка-а! – радостно позвали детские голоса. – Где Снегурочка?!

– Давайте найдем Снегурочку, дети! – закричала молоденькая воспитательница. – Как ее зовут?

– Она должна быть беленькая вся, но я не помню ее имя! – певучим голоском сказала одна девочка в синем платьице, и толпа детей расступилась, открывая радостную маленькую девочку.

Этот наряд из детства вспомнился прекрасно: тетка героически шила его почти целую неделю. Серебряную ткань принесла Вера Елесина, и они общими усилиями скроили серебряную юбочку и накидку, по краям украсив синим сверкающим дождиком. С распущенными по плечам белоснежными волосами, в этом наряде она была похожа на существо из снега больше, чем настоящая Снегурочка, если бы случайно забрела на этот праздник…

– Как же имя этой девочки, неужели никто не помнит? – продолжала воспитательница. – Ну, дети, как ее имя?

– Не помню… не могу вспомнить свое имя… – Тая, задыхаясь, видела со стороны, как из-за елки выползает нечто бесформенное и жуткое.

У этого нет формы и нет названия, сам страх смерти надвигается на этот маленький островок радости. Дети этого не видят, маленькая Снегурочка не видит – оно за ее спиной. Оно захватывает все вокруг, уничтожая волшебство и смех, ползет черными клубами и вот касается серебряной накидки Снегурочки и беззащитной волны ее белоснежных волос.

Звуки замолкают, девочка замирает на середине танца, так и оставшись стоять с поднятыми руками. Потом раздается сухой треск, и падает на пол серебряная накидка, под которой вот уже несколько секунд никого нет…

Стены потекли вместе со слезами, осознание неотвратимой потери и боли билось изнутри: ее только что убили, еще маленькую, в самый радостный момент ее жизни, но свое имя она так и не смогла вспомнить.

Ноги рванулись куда-то, но тело вязло, как в густом киселе.

Реальность вокруг плыла, став мягкой, как пластилин. Теперь ее окружали стены, вились вокруг назойливыми полупрозрачными слоями. Это обои, очень знакомый рисунок с кирпичами и свечными канделябрами – не лучший выбор тетки, когда та затеяла ремонт в кухне.

Кухня в родной квартире, залитая неестественно оранжевым солнцем, почему-то наклоненная набок, будто покосился весь дом. Занавески на окне накренились, наполовину высыпался сахар из банки. Кухонный стол медленно ехал по наклонной плоскости линолеума, наклонялась и скользила по столу кофейная чашка.