Ирод, распластанный словно устрица, даже не шевельнул веками.

Меня позабавило поведение царицы:

– Все так же влюблена, как я вижу.

– Все так же, – спокойно ответила Иродиада.

Мой врач осмотрел Ирода. Он пришел к выводу, что у тетрарха не поврежден ни один жизненно важный орган, но сам царь, потрясенный какими-то сильными переживаниями, как бы ушел в самого себя. Он мог выйти из этого оцепенения, а мог остаться таким навсегда.

– Он придет в себя, – хладнокровно заявила Иродиада. – Он всегда приходит в себя. Он уже устраивал подобное представление, когда на серебряном блюде подали голову Иоанна. Через три дня он очнулся и снова вернулся к своим отвратительным привычкам. Твой вчерашний визит подействовал на него так же, как казнь того отшельника, чей рот был полон дерьма. Что такое ты ему сказал?

Суровым голосом, чтобы устрашить и ее, я пересказал ей, как разрушил план Ирода и как приказал ему покончить со всеми слухами и вернуть труп.

Иродиада выслушала меня с интересом, в глазах ее плясало черное пламя, хотя на лице не дрогнула ни одна черточка.

Она долго молчала, прежде чем ответить мне.

– Ты не прав, Пилат. Твои рассуждения блестящи, но блестяще ошибочны. Свинья хитра, и душа ее как лабиринт, но ты недооцениваешь одного: Ирод верит своим предкам и никогда не отступит от закона, поскольку по-настоящему религиозен. Он крайне тяжело перенес казнь Иоанна Смывающего грехи. Он считал его истинным пророком и дрожал от страха, что убил посланца Бога. Он уже давно не притрагивался ко мне. После смерти Иоанна перестал со мной разговаривать. Когда появился Иисус, которого Иоанн возвестил истинным Мессией, все надежды Ирода обратились на него. Он хотел ему помочь, он предложил ему деньги, чтобы тот умножил свои проповеди. Иисус с презрением отказался. Ирод не оскорбился. Он видел, что пророчества сбываются одно за другим, подтверждая Божественное происхождение Иисуса. Когда назареянин объявил, что отправится на Пасху в Иерусалим, чтобы завершить свое дело, Ирод велел ехать в столицу, чтобы присутствовать при его триумфе. Когда Иисуса схватили, Ирод не испугался. Он был так уверен в его могуществе, что уже видел, как Иисус расправляется со своими противниками, возводит огненный барьер между судьями и собой либо являет другое чудо. Надо сказать, что Иисус приучил нас к этому своими многочисленными исцелениями. Когда шпионы донесли Ироду, что синедрион не был раздавлен, а, наоборот, единогласно проголосовал за смерть Иисуса, ибо тот сам подталкивал суд к такому решению своей покорностью и упрямством, Ирод вмешался. Он использовал юридические зацепки, чтобы отослать назареянина к тебе, а потом принять здесь. И эта ночь… эта ночь…

Она на мгновение остановилась. Казалось, даже мысль о необходимости все мне рассказать утомила ее. Она закинула голову. Потом быстрым движением отодвинула камень на одном из перстней и извлекла оттуда щепотку порошка и положила ее на язык. Она недолго постояла с закрытыми глазами, словно набираясь сил, потом продолжила:

– Все пошло не по плану. Ирод любезно принял Иисуса и сказал, что спасет его. Иисус ответил, что никто, а особенно он, Ирод, не может его спасти. Иисус должен исполнить свое предначертание, он должен спасти людей, а не себя самого. Мы ничего не понимали. Иисус хотел умереть, он говорил, что переход через смерть был обязательным этапом. Он выглядел угнетенным и страдающим. Мы были обеспокоены. Он отвечал только одно: он должен умереть, и смерть его должна быть мучительной. Я всегда считала, что Иисус был очередным обманщиком, но Ироду впервые пришла в голову такая мысль. Он впал в неописуемый гнев, принялся поносить Иисуса, требуя, чтобы тот немедленно сотворил чудо перед нашими глазами. Назареянин не отвечал, он был словно в забытьи, плечи его опустились, голова поникла. Ирод поднял на ноги весь дворец, стражей, слуг, рабов. Все они обрушились на Иисуса, издеваясь над ним, оскорбляя его, наряжая в женские одежды. Мы ждали отпора нашей злобе. Вместо этого безвольный, как кукла из соломы, назареянин позволял измываться над собой. Его топтали ногами, ругали, накладывали на лицо румяна, тискали, целовали, щупали, но в его глазах светилась бесконечная печаль, которая лишь подстегивала ярость участников издевательств. На пике отвращения и разочарования мы отослали его к тебе, Пилат, в том состоянии, в каком ты его принял, одетым якобы в царский пурпур, а на самом деле в грязном рубище, и это было наивысшим издевательством над его намерением основать свое царство. Мы хотели показать тебе, что речь идет о безобидном обманщике. Должна сказать, что, не будь у нас предварительной договоренности, что мы вернем его тебе, мы бы убили его, разорвав на куски той же ночью.