Гостомысл сам глянул. Стрела, в самом деле, была похожа на словенскую.

– В кого-то другого метили. Меня царапнули. – отмахнулся княжич. – Это, порой, случается…

Войномир пожал плечами, и прицепил стрелу к ремню на задней луке своего седла.

– Будет память, на случай…

Гостомысл не стал тратить время на преследование тех, кто сумел добежать до леса, и укрыться в непролазных зарослях. Со страха, ища спасения для своей жизни, некоторые порой забирались в такие места, что без посторонней помощи и выбраться не могли. О подобных случаях княжич слышал много раз, и знал, что преследование в густолесье можно считать только бесцельной потерей времени. А его терять совсем не хотелось.

Едва стрельцы Русалко, заслужившие похвалу Гостомысла, соединились с дружинниками, едва княжичу залили мёдом и заложили берестой рану, как отряд двинулся в дорогу. Нескольких раненых пленных княжич приказал отпустить, и руководствовался он при этом вовсе не гуманными соображениями, которые совершенно не были в цене в те времена.

– Может, развесить их для просушки, а то сильно мокрые… – предложил всё же сотник Бобрыня. – Откуда их столько вообще набралось? Как специально готовились. Ждали будто. Эй, ты…

Бобрыня, не вынимая ноги из стремени, дал пинка одному из пруссов. Тот голову поднял без страха, даже со злобной усмешкой в глазах.

– Откуда вас так много?

– Собрали…

– Зачем?

– Вас не пустить…

– Кто собрал?

– Князь собрал и послал…

– А князь откуда про нас знал?

– Гонец прискакал… Золотом заплатил, чтоб не пустили…

– А где ваш князь?

– Дома сидит. В крепостице…

– Может, с князем поговорим? – спросил Бобрыня княжича, и опять тронул свой меч, показывая, что язык для разговора у него к поясу подвешен.

– Некогда! – решил Гостомысл. – Батюшка ждёт…

– А этих… Может, всё ж повесим?

– Отпустить… – сказал Гостомысл категорично, и не стал объяснять, почему так решил.

В действительности, он просто хотел пустить в здешних землях весть о том, что его и его людей лучше не трогать – дружина не велика, но без ущерба для себя за короткое время может разбить равного по численности противника. Если и нападать на таких, то большими силами. А большие силы собирать зимой долго… Эта весть могла сослужить добрую службу во время скорого, как Гостомысл надеялся, возвращения домой. И, тем более, стоит торопиться добраться до Годослава, если кто-то старается не допустить словен туда. Только знать бы, кто старается? Выведать бы, кому это так выгодно? Конечно же, варягам-русам. Их хотели не пустить, а Войномира хотели отбить… Всё просто… Только сам Войномир не понял сразу этого, и потому так мешал собственному освобождению? Что-то здесь не вяжется, да и сам поступок не в нравах варягов, которые предпочитают сами мечом работать, а не других нанимать. Но сейчас, на ходу, разрешить этот вопрос сложно, если возможно вообще. Дадут боги время, правда сама выплывет наружу. Однако, Гостомысл все же строго спросил Войномира, у которого мечи отбирать не велел:

– Не твои ли люди пруссам платили, чтобы нас остановить?

– Нет, – твердо и коротко сказал Войномир, и было в этом коротком слове так много сказано, что Гостомысл сразу поверил.