– Мы хотим услышать это все, – настаивал граф Оливье.

– Мы стояли на причале у переправы. Насколько я знаю, эта переправа принадлежит подданному нашего короля эделингу Видукинду, и я хотел выяснить, по какому праву вагры пользуются ею. Права подданных моего короля я должен защищать при всех обстоятельствах.

Бравлин с Оливье переглянулись, но оба удержались от комментариев.

– Дальше… – поторопил граф.

– Вагров высадилось около трёх сотен, мы не препятствовали высадке, хотя я намеревался задать им свой вопрос. Но они атаковали нас без предупреждения, когда мы не были подготовлены к схватке. Начали атаку лучники, сразу существенно уменьшившие общее наше число. В результате мы сразу понесли большие потери, тем не менее, не отступили.

Бравлин переводил Веславу слова дю Колона. Воевода слушал с ухмылкой на бородатом лице, и не пытался возразить.

– Сколько всего продолжалась схватка? – спросил Оливье.

– Около получаса. Но силы были слишком не равны. Когда нас осталось около двух десятков, я дал команду к прорыву. Вырвалась лишь половина, но и ещё пятерых мы потеряли от стрел тех же самых лучников, когда уже чувствовали, что спаслись.

– Что скажет на это воевода Веслав? – поинтересовался граф.

Бравлин перевёл вопрос, воевода ответил.

– Он говорит, – снова перевёл князь, – что не трудно съездить туда, и посмотреть, как и где лежат франки. Все они погибли во время конной атаки, направленной в сторону реки. И ни один не доскакал до причала. Все погибли от стрел, и ни один не погиб от меча. Если бы на причале была рукопашная схватка, обязательно были бы погибшие и среди вагров. Но среди вагров нет даже раненых… Я тоже думаю, что есть смысл съездить к переправе или хотя бы послать туда людей…

– Это далеко… – возразил барон дю Колон. – Это четыре часа пути.

– Туда и обратно – четыре часа, – согласился Бравлин. – Но мы же должны узнать правду. Теперь, когда княжич Годослав отослан к лекарю, нам спешить, я думаю, особенно и некуда.

– Правду знает только Бог, – гордо и с вызовом возразил барон. – Тела недолго и перетащить…

– Бог знает правду… – граф Оливье посмотрел на князя Бравлина. – Но у нас разные боги…

– Бог у всех един, только мы говорим с ним на разных языках, как и со своими народами… – возразил князь. – Божий суд?

– Я слышал, что воевода Веслав избегает поединков… – сказал Оливье. – Многие рыцари говорили, что вызывали его на поединок перед сражением, но воевода отказывался… Кажется, и ты тоже, барон, рассказывал мне эту историю.

– Я вызывал, – согласился дю Колон. – Он испугался. Это было пять лет назад.

– Он считает поединки глупостью, которая мешает воеводе, ему, то есть, заниматься своим делом, – вступился Бравлин за своего воеводу. – Но он иначе относится к Божьему суду.

Князь заговорил с воеводой по-славянски. Веслав утвердительно закивал.

– Воевода готов, граф.

– Пусть будет так! – согласился Оливье. – Дю Колон, ты готов?

Рыцарь растерянно открыл рот, и едва слышно выдавил из себя возглас согласия.

– Составим два строя! Поединок будет проходить в промежутке между двумя армиями, – предложил Оливье.