Долговязый и рябой Двинец, новый гонец, выбранный Волынцом себе в замену, пришёл в горницу воеводы быстро.

– Волынец вместо себя послал, – сказал в ответ на вопросительный взгляд Славера.

Славер знал этого дружинника, но знал так же, что тяжёлый жеребец Двинца хорош в сече, как и его хозяин, но мало подходит для скоростной работы. В остальном сам Двинец вполне воеводу устроил бы. В разумности ему отказать было трудно.

– Твой жеребец на ногу не шибко скор.

– Волынец ту лохматую лошадку даёт, что с собой привёл. Она на заводе[163] бежала, не уставши с дороги.

– Тогда садись, и слушай меня внимательно…

Уже одно то, что княжеский воевода велел сесть в своём присутствии простому дружиннику, говорило о важности поручения. И Славер тоном сказанного подтвердил важность. Да и не нужно было иметь семь пядей во лбу, чтобы понять такое. Однако необходимо было многое запомнить, что Славер велел передать, и запомнить слово в слово, чтоб ничего не перепутать.

К середине ночи всё войско бьярминских варягов должно быть сосредоточено недалеко от главных ворот Славена, но так, чтоб со стен никто даже при луне не увидел. Загодя выслать по всем дорогам вокруг Славена заслоны, чтобы ночью никто в город с ненужным сообщением не проник. Проникнуть могут попробовать с любой стороны, поэтому дороги и необходимо перекрывать все, в том числе и по Волхову, где словене часто ездят. За два часа до рассвета, когда город уже проснётся, и задышит дымами из труб, пустить к главным городским воротам со стороны Ильмень-моря – обязательно большим кругом на лёд Ильмень-моря зайти! – две сотни дружины и полсотни стрельцов. С ними пойдёт словенский сотник Румянец, по его слову ворота откроют, чтоб запустить воев. С той стороны оружные, но без доспехов подоспеют варяги, отправленные в Славен работными людьми в рушанские купеческие лавки. Ворота охраняет сотня городской дружины. Атакой только изнутри с этой сотней не справиться. Атаковать с двух сторон. Сразу по захвату ворот зажечь на привратной башне костёр, чтоб видно было всему войску. Не надеяться на запас дров у стражи, с собой для костра и бересты, и сухих полешек прихватить. По сигналу гнать лошадей в галоп, и всем в город. Людей не бить, они князю Здравеню в поклон пойдут, а город – жечь!

– А этот… – поинтересовался Двинец. – Сотник Румянец… Коли ему не откроют?

– Ему откроют, – уверенно сказал воевода. – Румянец командовал Заборьевской крепостицей, самой дальней от города. Ему был дан наказ крепостицу сжечь, и привести людей в Славен. Мы его с семьёй захватили. А дружину его в крепостице заперли до того, как они её сожгли. Ему с дружиной откроют, потому как ждут… Там, в привратной славенской сотне, его брат десятником служит. Узнает брат брата…

– Так и передам.

– Ты всё остальное понял? Все запомнил?

– Понял, воевода. И запомнил.

– Повтори…

Двинец, прочистив горло кашлем, почти слово в слово повторил всё. Память у гонца оказалась отличная и язык не костяной.

– Эй, там… – крикнул Славер за дверь. – Приведите Румянца.

Шаги, и лязганье доспехов и оружия показали, что приказ услышан. Ждать пришлось недолго. Дверь раскрылась, и два дружинника ввели седого не по молодым годам воя.