Всадник, презрительно усмехнувшись, не попрощался, развернул коня, и ударил его шпорами, с места пуская в карьер, чтобы догнать рыцаря с двухцветными перьями. Веслав осмотрелся, заметил вдалеке, на опушке рощи, всадников в остроконечных шлемах – конницу вагров, занявшую позицию для атаки, и махнул рукой в направлении города.

– Едем…

Славяне двинулись прямо в середину растянувшейся в боевой порядок первой колонны франков. Так двинулись, словно были уверены, что франки расступятся, чтобы пропустить их. Но строй франков не пошевелился. За восемьдесят шагов воевода вынужден был остановить дружину, и дать команду:

– Сотник! Выводи вперёд стрельцов!

Русалко действовал решительно, и молодая его сотня была хорошо обучена. Стрельцы быстро заняли передовую позицию по два человека в ряд.

– Готовь луки!

Левая рука каждого из стрельцов поднялась в горизонтальное положение, словно примерившись, но стрельцы готовились, не доставая пока стрелу из тула.

Строй франков колыхнулся, будто устрашился. Должно быть, они выступили в погоню за Веславом потому, что до них доскакало несколько уцелевших рыцарей из первого отряда. Они и рассказали, как отряд был уничтожен, не успев сойтись с противником в кровавой рукопашной сече. Веслав хорошо знал, что в трусости франкских воинов и рыцарей обвинить нельзя. Они сами ищут опасность, сами желают найти достойного противника, чтобы испытать свою силу. Но, одно дело, столкнуться с воином копьё в копьё, щит в щит, меч в меч… И совсем другое, быть расстрелянным вот так, даже не вытащив меч из ножен. Это не просто обидно. Это унизительно для прославленных бойцов, дорожащих своим именем и воинской честью больше, недели своей жизнью. По крайней мере, дорожащих на словах, которые Веславу приходилось слышать часто. В действительности он встречал рыцарей разных. И отважных, и тех, кто готов был на коленях выпрашивать прощение и жизнь. Впрочем, франки не были исключением из общего правила. Так же точно обстояло дело в рядах любого другого войска, среди воев любой национальности. И никто заранее не мог знать, трус или герой стоит рядом с ним.

Но сейчас воевода Веслав, памятуя недавнюю схватку у переправы не хуже, чем франки, вопреки недавнему своему недоверию к словам князя-воеводы Дражко, почему-то был уверен, что за несколько мгновений стрельцы сотни могут расчистить коридор в рядах франков такой ширины, что ему с тремя сотнями будет совсем не трудно прорваться к своей пехоте.

Стрельцы ждали команды.

Напряжение достигло высшего накала…

Граф Оливье, хорошо знакомый с князем Бравлином Вторым по турниру в Хаммабурге, произошедшем три с половиной года назад, когда князь вагров уступил в равном единоборстве только значительно более молодому победителю турнира князю Годославу, продемонстрировав в этом поединке то, что славяне называют хрономагией[150], но до этого успел, несмотря на солидный возраст, хорошо себя показать в схватках и с франками, и с саксами, более молодыми, но опытными турнирными бойцами, тем не менее, не устоявшими под его ударами[151]