Как всегда, при воспоминании о Павле горло перехватило и стало трудно дышать. У меня не было астмы, но в такие моменты мне казалось, что я на последней стадии заболевания. В голове застучали молоточки, уши заложило. Я подошла к окну, оперлась на подоконник и глубоко задышала, приходя в себя. Сергей стоял у подъезда и разговаривал с местной шпаной. О чем, интересно?

Плевать! Я отвернулась и оглядела свое жилище. Постаралась представить, что бы увидел этот буржуй, если бы попал сюда. Даже по сравнению с каморкой для персонала, где мы разговаривали, моя комната выглядела убого и жалко. А я всегда, в меру своих сил и возможностей, старалась украсить ее, покупала красивые вещи, выбирала обои, декоративные подушки, рамки для своих картин. Смешно. Что я могла, если одна люстра в его ресторане стоила больше, чем все мои пожитки?

Я наблюдала за ним в подъезде и на площадке. Следила, когда на его лице появится брезгливая гримаса, подобная той, которая всегда сопровождала его с первой нашей встречи два года назад, когда его надменный царский взгляд падал на мою персону.

Нет, не появилась, и это странно.

За стеной опять начали орать соседи. Теперь уже не успокоятся до глубокой ночи. Было слышно каждое слово. Опять он поздно пришел и от него несет дешевыми духами. А их сыну нужен новый спортивный костюм в школу для физкультуры, из старого он вырос, а денег нет.

Сквозь щели тонкой двери просочился аромат жаренного лука. Баба Вера готовит борщ. Огромную кастрюлю, чтобы хватило четверым на все выходные.

Замкнутый круг безысходности.

Я грустно улыбнулась. Сегодня в ресторане я ела восхитительные вещи. На языке до сих пор ощущался вкус нежнейшего десерта. Что-то легкое, творожное, со свежей клубникой. Я пошла туда, поддавшись на уговоры Светланы. После смерти Павла она взяла надо мной шефство, сделав почти что приемной дочерью. Не зная, придется за себя платить или нет и как закончится вечер, взяла отложенные на пальто деньги, собираясь заказать что-то самое простое. Салат и кофе.

Мы с Павлом редко ходили в «Зарю». Сергей почему-то невзлюбил меня с первого взгляда, и мы избегали встреч с его богатым другом. А мне там безумно нравилось. Пусть я была не слишком хорошим дизайнером, но мое чувство прекрасного трепетало от восторга, когда я смотрела на сияющий зал, хрустальные люстры, высокие окна с тиснеными бархатными портьерами.

Странный он все-таки. Я ни на секунду не поверила в его так называемую любовь. Мужчины, подобные Сергею, недосягаемы. Я никогда не смотрела на них, тех, которые пролетают мимо на крутых тачках, обрызгивая из лужи. А ты стоишь на остановке, кутаясь в намокший плащ, смиренно ожидая автобуса или маршрутку.

Я смотрела сквозь, как на витрины с выставленными дорогими украшениями, зная, что ничто из этого никогда не будет моим.

И на Сергея старалась не смотреть. Мне хватило той первой встречи у него на дне рождения, когда он размазал меня тонким слоем по полу, вытерев об меня ноги. И после, когда Павел начинал превозносить своего лучшего друга, только мысленно кривилась, не веря ни на секунду в его великодушие и доброту. Богачам она не свойственна.