Он бывал здесь не раз, но только сейчас по-настоящему осмотрелся: это не безликий номер, где обычно ублажали клиентов. Здесь было что-то личное, обитаемое, обжитое. Маленькая комнатка с узкой кроватью, старенькой ширмой вместо гардеробной, на которой и сейчас небрежно висели чулки с подвязками. Туалетный столик заполнен всякими женскими мелочами и даже какие-то детские рисунки. Интересно, чьи они? В комнате не было лоска, которому Папаша Клифф старался подражать, беря пример со старых каталогов дорогих отелей – и за это в том числе он брал немалую плату, – но если Алекс правильно помнил значение слово «мило», то именно так охарактеризовал бы спальню Миши. Мило, по-девчачьи.

Дверь скрипнула, и Алекс обернулся, встречаясь взглядом с тёмными, миндалевидными глазами.

– Прости, что заставила ждать.

– Привет.

– Ты давно не заходил.

Да, это так. Как в его жизнь ворвалась малышка Лея, Алекс перестал приходить. Вернее, однажды пришел, когда уже выть от недолюбленности начал: ту, что хотел, не получить, придется выбирать из того, что есть. Но у судьбы были иные планы.

– Дела, – скупо ответил Алекс. Вот так: зачастишь к одной и той же проститутке, она тебе потом допрос с пристрастием. Бабы.

– Я скучала, – тихо проговорила Миша. Он не ответил: просто сказать, что она ни одной лишней секунды не занимала в его жизни, даже для него слишком черство. Тем более Миша и сама это знала.

Да, это правда, она знала. А еще знала, что умирает от любви к Алексу. Его образ царил там, где раньше была душа. Силен, красив, хорош в постели и всё еще остается человеком. Человек в мире беззакония, грязи и похоти – это почти неправда.

– Вот то, о чем ты просил. – Миша сунула ему в карман клочок бумаги. Алекс оттуда же достал золотую пластину, размером со спичечный коробок – бумажные деньги здесь не в чести, а в качестве валюты исключительно драгоценные металлы и камни.

Она не взяла, вернув золото обратно, где лежало, и расстегнула пару пуговиц шелкового халатика: Миша предлагала натурпродукт без всяких доплат. В неурочное время она могла распоряжаться своим телом по своему усмотрению, без оглядки на Папашу Клиффа.

– Кто это рисовал? – Алекс кивнул на стену.

– Никто. Этой девочки больше нет.

Миша говорила о себе – обреченная злость в глазах подтверждала это. Алекс подцепил маленький подбородок двумя пальцами и, нежно погладив щеку, улыбнулся одними уголками губ. Вряд ли они еще увидятся, но он надеялся, что будущее станет другим и для Миши. Затем достал из кармана несколько золотых пластин и, оставив их на столике, ушел.

Сегодня. 21:00. 1112 номер. Кристи.

Нацарапано на обрывке конверта. Алекс достал зажигалку и поджег его, не выпуская, пока пламя не лизнуло пальцы. Он уже шел к выходу, когда его окрикнули раскатистым и больно знакомым:

– Алекс, дружище

Бенни.

Алекс направился к столику, за которым обедал пройдоха Бенни, еле умещаясь на одном стуле.

– Как ты это ешь? – поинтересовался Алекс, разглядывая месиво, которое даже на вид выглядело отвратительно.

– Я не привередлив, – обаятельно улыбнулся Бенни и крикнул, чтоб принесли еще пива, затем миролюбиво заметил: – Хоть ты и был груб со мной, но я не обижаюсь.