В конце концов, Ключник смирился с ролью безвольного водителя, и стал методично объезжать все дома на околице, пока Шкода проговорил:

— Тормози! Вот он!!!

Перед ними стоял почерневший от старости дом, иссохший дом, с заколоченными ставнями, сквозь вырубленные сердечки которых на улицу выглядывала непроглядная тьма.

Несколько ступеней на крыльце провалились, дверь жалобно поскрипывала на ветру, пропуская внутрь безлюдного жилища ледяную стужу. Весь двор был завален каким-то мусором, выпиравшим даже из-под метрового слоя снега. Тропинки к дому не было.

Здесь давно никто не жил.

— Ну что за халабуда! — Афросий вылез из машины, морщась от одного вида безрадостного жилища.

Порыв ледяного ветра немилосердно распахнул полы его короткой дубленки, заставив его, ворча проклятия и чертыхаясь, снова забрался на заднее сидение, в теплое нутро автомобиля.

Шкода медлил.

Он сидел на переднем сиденье, уставившись на дом. Его холодный взгляд скользнул вдоль покосившегося забора в сторону черного леса. Туда, между высоких, по пояс, сугробов, уводила узкая, едва протоптанная в свежевыпавшем снегу тропинка и терялась где-то в глубине.

Зачем ему это все?

Молчавшее всегда создание, которое неженки зовут инстинктом самосохранения, предчувствием, шептало «остановись».

«Стоит ли оно того, чтобы переться в мороз в лес, не известно куда, не понятно в поисках кого?» — мелькало в голове. — «Что там говорила старуха — „параллельные миры“? Бред какой-то! Как я умудрился вчера клюнуть на это?!»

В этот момент зеркальце во внутреннем кармане зимнего пальто само передвинулось, больно кольнуло его необработанным краем.

— Ч-черт! — вырвалось. Он полез во внутренний карман, там где только что почувствовал странное движение, провел рукой — кровь…

— Эээ, Вань, — Ключник покосился на испачканные красным пальцы, — ты что?

Шкода не ответил. Он понял, что хотело сказать ему зеркальце старухи — обратной дороги у него нет.

Он — в руках сумасшедшей старухи.

«Ну, да ладно, — утешил он себя. — Это — последнее дельце, и ухожу на покой: не всю же жизнь скакать по лесам и болотам, в поисках мифических сокровищ!»

С этой мыслью он решительно вылез из машины. Ключник и Афросий — за ним.

— Бабка сказала в дом не заходить, — мрачно процедил сквозь зубы Шкода, вернулся в машину, достал из-под своего сиденья припрятанный сверток.

— Да не больно-то и охота, — заржал Афросий.

— Тогда идем, — Шкода развернул сверток — в нем оказалось два пистолета — протянул один из них Афросию, второй запрятал себе за пояс на пояснице, и первым двинулся в сторону леса. Афросий гоготнул, привычным жестом поправил в кобуру (Антон и не видел, что у него она есть), закрепленную ремнями на груди, плотнее закутался в дубленку, и, надвинув на глаза пушистую шапку, последовал за Шкодой:

— Не отставай, салага!

Антон размашисто хлопнул водительской дверцей, щелкнул замком сигнализации: все-таки не хорошо бросать аппарат рядом с этой хибарой, но что поделаешь.

«Будем надеяться, что местные пацаны узнают о тачке позже, чем мы вернемся», — вздохнул он, и поплелся за товарищами.