Нынешняя Катя осталась в гардеробной одна. И тут она услышала злобное шипение старухи Ирмины у себя за спиной:

— Открой шкатулку, — скомандовала она девочке.

«Так вот в чем дело!» — догадалась она. — «Ирмина пытается использовать меня как куклу, увидеть все моими глазами. Ну, нет, это уж — дудки!!!».

— Открой шкатулку! — требовательно повторила Ирмина.

— Ни за что, — отрезала Катя.

Старуха угрожающе замолчала. Катя только чувствовала ее злобное давящее дыхание у самого своего уха.

— Ну, пеняй на себя, девка, — прошипела ведьма.

И в тот же миг мир вокруг рухнул.

Гардеробная с грохотом исчезла за черным глухим туманом, заполнившим ее. Катя осталась одна в пустом пространстве без стен, потолка и пола, словно подвешенная в чернильной мгле.

Опорой ее ногам служил маленький пятачок, размером с ее ступни. Мгновение — исчез и он.

Жуткое, выворачивающее внутренности свободное падение. Ледяной ветер бил по барабанным перепонкам, разрывал легкие изнутри. Сердце бешено колотилось, выскакивало из грудной клетки. Тело мешало. Оно стало неимоверно тяжелым, неповоротливым, словно его положили в застывающую смолу. Именно в минуту осознания своей полной беспомощности Катю накрыл покрывалом настоящий ужас: никто не сможет ей помочь.

В безжизненном пространстве вокруг не было ни одной поверхности, за которую можно было бы ухватиться, чтобы прекратить это жуткое падение. Катя кричала? Да, наверно, но звук не выходил из ее гортани, она могла только беззвучно хватать воздух.

Но голос Ирмины достал ее и здесь. Он разносился в бездонном черном колодце глухим шелестящим эхо:

— Ты мне покажешь… Покажешь… Когда увидишь мучения своих друзей…

Падение замедлилось. Перед глазами, словно кадры кинохроники, поплыли картины одна страшнее другой: чья-то невидимая беспощадная рука наносит удары по лицу Ярушки, оставляя на нем кровавые следы от когтей. Ярослава кричит, зовет на помощь, но ей некому помочь — рядом стоит, словно окаменевшая, Енисея. В ее широко распахнутых глазах плещется безумие, нечеловеческие страдания и боль, обрушившиеся на нее.

В следующем кадре Ярослава, истекая кровью, упала. Над ней замер, зло смеясь, Афросий. Медленным движением он достал из ножен кривой нож и занес его над беспомощной Ярославой.

— БЕГИ!!! — Катя неистово закричала, надеясь предупредить, увести беду.

И наваждение растаяло, так же внезапно, как и началось.

Она снова оказалась в том же подвале, вжимаясь в каменный угол, балансируя на крохотном клочке каменного пола.

А перед ней стояли изрядно потрепанные, но живые и невредимые, Ярушка и Енисея. На лбу у последней алел длинный уродливый кровоподтек. Олеб и Истр лежали вповалку, ничком и, кажется, оба без сознания, исцарапанные, с изрезанной и изорванной в клочья одеждой.

Ярушка, только увидев, что Катя пришла в себя, сразу бросилась к ней:

— Миленькая моя! Жива, жива!!! — исступленно шептала она, обнимая. — Все хорошо, мы здесь, мы рядом. Ты нас так напугала!

Она торопливо смахнула с лица слезы, улыбнулась:

— Смотрим, ты стоишь, глаза закатила, руками-ногами пошевелить не можешь, кричишь будто, а крика не слышно! Жуть такая!