Певица появляется на маленькой круглой сцене — она одета, но платье так облегает и просвечивает, что становится жарко не только собравшимся мужчинам, но и мне.

Мне горячо.

Горячо и больно.

Особенно больно — когда он появляется позади певицы и кладет ладони ей на бедра, покачиваясь в такт мелодии.

— А вот и наш жених! Роман, посмотрите, сколько девушек в этом зале жалеет, что с завтрашнего дня вы станете для них запретным плодом! Неужели вы будете так жестоки?

Он наклоняется к микрофону, медлит, держит паузу… Позер.

Говорит низко и хрипло:

— Буду.

И смотрит в зал. В темный зал, по которому мечутся разноцветные пятна света. На нем скрещены лучи прожекторов, ему не видно никого за пределами ослепительного круга, но он смотрит прямо на меня.

Взгляд навылет.

Из легких вышибает весь воздух, и они наполняются искристой болью.

Певица что-то еще спрашивает, он отвечает, а я мечусь по залу, тычусь в стены, как залетевший в освещенную комнату мотылек.

Его голос преследует меня везде, разносится эхом, и вся кровь моего тела отзывается на этот звук, начинает бурлить.

Надо уйти.

Наверное, надо уйти, но я не могу.

Больше я его не увижу.

Снова загорается свет — неяркий, разноцветный, чтобы не мешать тем, кто уже разобрал стриптизерш и эскортниц по углам и комнатам. Остальные о чем-то беседуют, снова разбиваясь на компании.

Бешеный стук моего сердца слышен каждому, оно стучит из-под пола, но все делают вид, что это просто четкий бит ускорившейся музыки.

— Алиса! Вот ты где! — Пудинг подхватывает меня под локоть и тащит куда-то, как безвольную куклу. — Давай познакомлю тебя с офигенным чуваком! Тебе понравится, у него степень по русской литературе в Оксфорде.

— В Оксфорде преподают русскую литературу? — мямлю я, когда мне протягивают крепкую ладонь с рыжеватыми волосками на тыльной части.

Я пожимаю ее. Мужской смех.

— В Оксфорде преподают все.

У него еле заметный британский акцент.

Я не поднимаю глаз, так и смотрю на мужские руки — бокал виски, перстень на пальце, запонки с прозрачными камнями, массивный хронометр на запястье.

— Мне нравятся большие грубые часы на мужчинах, — говорю я, получая из воздуха свой собственный бокал. — Они подчеркивают брутальность и силу.

— Хммм… — голос над моей головой полон сомнений. — Спасибо за комплимент.

— И напоминают об отце. Такие вот старомодные браслеты.

Я протягиваю пальцы, чтобы потрогать холодные металлические звенья, но вовремя понимаю, что это неуместно и отдергиваю руку.

— Вы угадали, эти часы достались мне от отца.

— Алиса необычная девушка, она еще и не то может, — подсказывает из-за плеча Пудинг.

— Вы разбираетесь в украшениях?

— Я… — понимаю, что это просто вежливая беседа, small talk. Люблю англичан, они способны вытащить любой неловкий разговор этими скользящими поверхностными темами. — Интересуюсь. Немного.

— А что ты думаешь про обручальные кольца?

Голос Романа плещет кипятком по нервам. Я не заметила, как он подошел.

На мгновение поднимаю глаза и жалею — тут же. Смотреть в темную зелень невыносимо.

— Тоже старомодные? — еле шевелю мертвыми губами. — Отцовские? Толстые золотые ободки, да?