…Рыба не клевала. Уже и солнце поднялось высоко. Ребята сменили десяток мест, но предсказание Никитича о богатом улове не сбывалось, словно река не хотела делиться своими щуками, окунями, налимами с неопытными рыбаками, сберегая свои богатства для местных. Они прошли по течению больше двух километров – и ни единой поклевки.

Валерка заныл:

– Витька, брось, пойдем, есть хочется, а идти-то домой о-го-го сколько!

– Я не один трепался, что принесем свежей рыбы на всех. – Витька скривил физиономию, изображая, как Валерка клялся директору: «Нелли Ивановна, честное слово, наловим много! Только отпустите!»

– Ну и что! Нет клева. Бывает! Нас поймут! Нам что, ходить до вечера? Ты есть не хочешь?

– Хочу! Но я дал слово! – твердо сказал Стогов.

Виктор упорно закидывал удочку, чуть ли не каждый раз меняя на крючке наживку, забрасывая то хлеб, то червя, то зерно. Обходя с заброшенной леской очередной куст, они обнаружили небольшую лодку, дно которой было устлано слоем травы. Виктор сдвинул удилищем траву и увидел богатый улов щук, окуней и плотвы. Оба замерли от неожиданности.

– Витька, может, возьмем, а? Как-то неловко прийти без улова.

Стогов молча оглядывался по сторонам.

– Не знаю… Вроде это воровство. Был бы хозяин – попросили, может, и дал бы.

– Как бы, был бы, дал бы! Нет его, хозяина! Возьмем не всё, а часть – и смываемся! Если придем с пустыми руками, в следующий раз не пустят.

– Ладно, давай! – нехотя согласился Стогов. – Стой на шухере, я срежу ивовый прут и нанижу штук пять щук.

Витька так и сделал. Валерка прикрыл оставшуюся рыбу травой и последовал за другом.

Они и шагу не сделали, как вдруг в Витькину грудь уперся ствол ружья.

– Стой, варнаки треклятые!

Раздвигая ветки, подобно лешему, из куста вылез старик с ослепительно белыми бородой, усами и волосами, жидкими прядями свисающими из-под непонятного покроя шапки. Под мохнатыми, как у пуделя, бровями зло поблескивали глубоко посаженные глаза.

– Скидавай рыбу, вражина! – скомандовал дед.

Виктор снял с плеча щук, разглядывая щуплого, сухого, как прошлогодний репей, старикашку, который выглядел так, словно сошел со страниц сказов Бажова. Поверх синей полотняной рубахи, подпоясанной куском веревки, на плечах болтался серый залатанный армяк. Грязные, неопределенного цвета штаны были заправлены в высокие резиновые боты, какие носили еще до революции.

– Сними щуренка с прута! – приказал дед, размахивая стволом.

Виктор сдернул скользкую рыбину.

– Ешь, песий сын!

Стогов испуганно глянул на деда:

– Как – ешь? Она же сырая.

– Ешь, тебе говорят! – Дед поднял ружье к самому лбу Виктора. – Раз украл – ешь!

Стогов осторожно поднес щуренка ко рту. Запах свежей рыбы неприятно ударил в нос.

– Дедушка! – взмолился Валерка, ощущая подкатывающую тошноту от того, что Витька начнет кусать свежую рыбу. – Мы не украли! Честное слово! Мы искали хозяина, чтобы попросить несколько рыбешек. Нам надо показать, что мы можем наловить, иначе Нелли Ивановна не пустит больше на рыбалку!

– Какая Нелли Ивановна? Кто такая?

– Директор нашего детдома.

– Что ты брешешь! Я вашего директора знаю! Такой же сучий сын, как и вы все!