— Я в морге?

— Ну что вы! — сказал доктор. — Рановато еще.

— Ты дома, Гиляй, — сказала Маша, появляясь в поле моего зрения. — Ложись обратно. Павел Семенович присматривал за тобой.

— Как я попал сюда? Сколько я был без сознания?

— Часов десять-двенадцать, не больше, — ответил Зиновьев, снимая белый халат. — Должны были хорошо выспаться.

— Это Ваня тебя привез, — сказала Маша. — Он ждал тебя, ждал, потом смотрит, ты долго не выходишь. Пошел, поругался с дворником, они пошли по этажам и нашли квартиру, где ты лежал без сознания. Дворник побежал за полицией, думали, ты мертвый. А тут ты бредить начал, ну Иван, недолго думая, оттащил тебя в пролетку, а тут уж мы втроем с Колей тебя наверх подняли.

— Тяжело было? — спросил я.

— Да уж, Гиляй, сколько я ни старалась, а ты не похудел.

— И не надо его травить постным, — сказал Зиновьев. — Владимиру Алексеевичу нужна простая, но сытная пища. Начните с куриного бульона, а потом можно и к котлеткам на пару перейти. Как начнет хорошо есть, значит, на поправку пошел.

— Спасибо вам, Павел Семенович, — растроганно произнес я. — Где же вы раньше были!

В прихожей раздался звонок. Коля заглянул в спальню.

— Там снова этот господин из Сыскного пришел, Захар Борисович, — сказал он.

Но Архипов уже собственной персоной вошел в дверь.

— А, Павел Семенович, — сказал он доктору, — Судя по тому, что вы здесь, мои мучения с господином Гиляровским уже закончились.

Но тут же он увидел Машу и смутился.

— Простите, Мария Ивановна, шутка, конечно, неуместная.

— Ничего, — махнула рукой Маша. — Мне теперь все равно. Гиляй очнулся, значит, все хорошо.

— Мне надо поговорить с Владимиром Алексеевичем, — сказал Архипов. — Если доктор не против.

— Говорите, — отозвался Зиновьев, — мои заботы тут закончились, теперь распоряжается Мария Ивановна.

Архипов повернулся к Маше.

— Только недолго, — сказа она озабоченно. — Володя еще слишком слаб.

Я прислушался к себе. Конечно, слабость в теле еще оставалась, однако и живым трупом я себя никоим образом не чувствовал.

Когда Маша вышла, Архипов подвинул к моему изголовью стул и сел на него.

— Какого черта вы поехали к Патрикееву? — спросил он. — Почему опять не посоветовались со мной?

— Так вы спали, Захар Борисович, — сказал я. — Кроме того, вы так убежденно отстаивали виновность Горна! Я понял, что никто, кроме меня, не верит в виновность Патрикеева. Вот и поехал к нему, чтобы вывести на чистую воду.

— И чуть не погибли. Мы нашли тот флакон, из которого он поливал вас ядом.

— Что там было? — спросил я.

— Никотин. Тот самый, которым отравили Чепурнина. Вам повезло — после клуба он не успел наполнить пузырек новой порцией и потому вам достался только остаток. Несколько капель. Их бы хватило, не закройся вы рукой. Вы понюхайте свои руки.

Я поднес ладони к лицу — от них сильно разило табаком.

— Я уже был тут, через два часа как вас привез ваш извозчик. После обыска на квартире Патрикеева. Прислугу мы задержали, но женщина не знает, куда тот сбежал.

— Конечно. Только вот что странно, Захар Борисович, вы же читали папку с досье, как и я, но почему-то не обратили внимания на информацию о заложенных фабриках Патрикеева!