— Сбегаешь, Гиляй? — услышал я голос своей жены. Она, вероятно привлеченная нашим спором, тихо вошла в спальню и прислонилась к косяку двери. Я посмотрел на нее, ожидая взрыва ярости и упреки. Но глаза ее были печальны.

— Сбегаю, Машуля, — сказал я виновато. — Прости. Надо.

— Надо! — ответила она. — Галоши надень, а то ботинки твои почти развалились уже. Ты же не следишь за ними. А там сыро.

Я подошел к ней и крепко обнял.

— Машуля, — сказал я нежно, со слезами на глазах. — Ты самая лучшая!

— Я в коридоре подожду, — раздался тихий голос Архипова.

Мы стояли обнявшись.

— Володя, — прошептала жена. — Обещай мне…

— Что, Машуля?

— Не как вчера, ладно? Я чуть не умерла, когда Иван привез тебя.

— Обещаю. Помоги мне одеться. И принеси из письменного стола револьвер и коробку патронов. Не бойся, это я так — на всякий случай!

Маша тяжело вздохнула, но принесла и револьвер, и одежду, а когда я уже натягивал папаху, сунула мне теплый узелок.

— На, тут я колбаски поджарила. Ты же ничего не ел. Там еще пара яиц и яблоко.

Я крепко поцеловал ее в жесткие тонкие губы и пошел вниз, на улицу.

Как ни удивительно, но Водовоз стоял на своем привычном месте. Увидев меня, он приподнял свою шапку.

— Так и знал, Владимир Алексеевич, что долго вы валяться не будете, — сказал он одобрительно. — Потому как не таковский вы человек. Раз, раз — и снова на ногах! Вот это по-нашему!

— Спасибо тебе, Иван, — сказал я Водовозу, — что вынес меня вчера и домой доставил. За это тебе от меня вечная благодарность. Ну и подарок. Не без этого.

— Да уж, — ответил весело мой извозчик. — Чуть спину себе не надорвал вчерась.

— Захар Борисович, — позвал я Архипова, — поедем вместе! А ваши люди пусть попробуют успеть за нами!

Когда сыщик уселся в пролетку, я сказал Ивану:

— Гони к Миусскому кладбищу. И если вон та пролетка с полицией тебя догонит, значит, переведу тебя в истопники.

Водовоз оглянулся на пролетку, куда усаживались трое подручных Захара Борисовича, осмотрел лошадь, потом присвистнул и ответил:

— Значится, сидеть вам, барин, в нетопленной квартире.

— Какой я тебе барин! — откликнулся я, но тут он щелкнул вожжами, коротко крикнул, и его кобыла рванула с места так, что мы с Архиповым повалились на спинку дивана и схватились друг за друга.

— Нас остановит первый же городовой! — сказал Архипов. — Так же нельзя по городу! Даже лихачам.

— Ничто! Не успеет! — крикнул в ответ Водовоз.

Я осматривался.

— Откуда туман? — спросил я сыщика.

— Днем вдруг выглянуло солнце, немного прогрело. Вы-то не заметили, были без сознания. Туман — это нехорошо. В темноте да в тумане найти Патрикеева на кладбище будет трудно.

— Не думаю, — ответил я бодро. — Нам и искать его не придется! Главное, чтобы он раньше нас не ушел. А что туман — так это даже хорошо. Он будет думать, что туман его скроет.

— У вас оружие есть?

— Есть. И еще жареные колбаски. Хотите?

Архипов смутился, и я вспомнил, как он прикрывал от меня свой обед в кабинете несколько дней назад.

— Берите, Захар Борисович, думаю, и вы не успели поужинать. А мне сейчас много есть доктор запретил, — соврал я.