— Ну… если так…

Я достал узелок и развязал его. Мы быстро умяли все, что нам дала с собой Маша. Я почувствовал, как благотворное тепло разливается по телу. Слабость начала уходить.

— Так-то лучше! — сказал я.

Мы мчались быстро, уже свернув на Лесную возле Тверской заставы. Большие дома закончились, а дворы по обе стороны дороги терялись в тяжелом сыром тумане.

— Зря мы так быстро едем, — сказал Архипов. — Мои ребята никак не догонят. А я бы не стал соваться на кладбище в такую погоду без них, только вдвоем.

— Ничего, — отозвался я, достав из кармана револьвер и вставляя патроны в барабан, — подождем их у ворот.

Лесная промелькнула в одну минуту, мы выскочили на Палиху и устремились в сторону Сущевского вала. Тут фонарей уже не было, а может, я просто не видел их из-за тумана.

Скоро мы остановились.

— Приехали, Владимир Алексеевич, — сообщил Водовоз. — А та пролетка отстала. Так-то!

— Молодец, — похвалил я Ивана. — Ты поезжай чуть дальше и жди. Только никуда не уезжай пока. Даже если меня долго не будет. И на кладбище за мной не ходи. Вчера ты был молодец, а сегодня я тебе запрещаю.

Водовоз пожал плечами и флегматично тронул вожжами кобылу. Скоро пролетка скрылась в тумане. Мы подошли к воротам и стали ждать.

— Господа, кладбище скоро закрывается, идите домой, — раздался голос. Перед нами материализовался пожилой, но еще крепкий старик в длинном черном кафтане, повязанном ярким зеленым кушаком. Архипов показал ему свой жетон.

— Вот что, братец, — сказал он. — Мы сейчас дождемся еще людей и пойдем внутрь. Ты сразу за нами запирай, но жди здесь. И никого не выпускай, пока я тебе сам не прикажу, лично. Понял?

Старик вытянулся во фрунт и приложил руку к картузу:

— Есть, вашбродь!

— Из солдат, отец? — спросил я.

— Так точно, — сгорбился старик. — Павловский инвалид.

— Гвардеец.

— Был, — ответил смотритель. — Не сумневайтесь, все исполню. Дозвольте только в колокол позвонить. Знак надо дать, чтобы люди шли отседова.

— Звони, — согласился Архипов.

Старик скрылся, и скоро мы услышали глухой звон небольшого кладбищенского колокола.

— Смотрим, вдруг и Патрикеев выйдет, — сказал сыщик.

— Необязательно, стена вокруг невысокая, перелезет, если что.

— Там проволока, — возразил Архипов.

— Накинет поверху пальто, — ответил я.

— Думаете, пойдет на такие сложности?

Я пожал плечами. Из тумана снова возник сторож с большим ключом в руках.

— Ну что, идут? — спросил он.

Мы пододвинулись поближе к воротам и стали наблюдать. Вскоре показались две старушки в черном.

— Монашки, — сказал старик. — Тут неподалеку монастырь ихний, на старом Немецком кладбище.

Послышался цокот копыт — это наконец прибыли люди Архипова. Сыщик подошел к ним и коротко переговорил. Потом они вернулись к нам со стариком и стали ждать. Прошло еще минут десять.

— Отец, у тебя фонарь есть?

— Керосинка есть. И фонарь, но тоже — керосиновый. Старый. Там фитиль, вроде еще не до конца прогорел.

— Семенов, дуй со стариком к нему в сторожку, посмотри, как там с фонарями. Возьми все, что работает.

Один из агентов увел старика. Прошло еще минут пять, прежде чем он вернулся.