Вернувшись в камбуз, я не успеваю переступить порог, как мне в лицо что-то летит. Я пригибаюсь и слышу шлепок тряпки, попавшей в стену туда, где только что было мое лицо.

– Приступай к уборке, – с другого конца кухни грубо приказывает Кук.

Я подавляю вздох и, сняв единственную оставшуюся перчатку, прячу ее в карман платья. Поднимаю мокрую тряпку и начинаю оттирать длинную столешницу, а между делом втайне пытаюсь распутать ленты.

Сгорбившись и чувствуя, как на шее собирается пот, я наконец-то развязываю узел. От этой небольшой, но значительной победы сердце пускается вскачь. Я оглядываюсь назад, но оба пирата не смотрят на мою спину. Кук, сидя в углу в одиночестве, слишком занят поеданием ужина, а мой сторожевой пес теперь ковыряет в зубах тем же ножом, которым чистил ногти.

Снова наклонив голову, я продолжаю скрести, продолжаю развязывать ленты. Упорство. Просто понадобится упорство.

Я почти оттираю дочиста столешницу, и тут в кухню заходит Полли. Щеки у нее разрумянились, а глаза блестят.

– Они хотят еще эля, – отрешенным голосом говорит она. Тембр ее голоса такой же бархатный, как воздушное тесто.

– Я что, на служанку похож? – огрызается Кук. – Возьми и сама, на хрен, неси.

Полли выглядит растерянной, поэтому я быстро выпрямляюсь и бросаю тряпку.

– Это здесь, – говорю я и показываю ей путь.

Она идет за мной в кладовую, где я показываю ей пивные бочки и оставшиеся кувшины. Чувствую на себе ее вопросительный взгляд, который она бросает краем глаза.

– Ты можешь ими пользоваться? Чтобы их ранить? Чтобы сбежать? – Ее вопрос не более чем ропот, еле слышно произнесенный секрет, но я ее понимаю.

Не осмеливаюсь оглянуться на пиратов, чтобы узнать, не следят ли они за нами.

– Нет. Но капитан ленты завязал в узел. Мне пока не удалось их освободить.

Она шумно выдыхает через нос – тихий звук ее разочарования, вырывающаяся на волю слабая надежда.

– Мне нужно еще больше эля, – говорит она уже привычным голосом и поднимает полные кувшины. – Сможешь отнести оставшиеся два кувшина?

С мгновение я мешкаю, но потом киваю и наполняю еще два. Мы выходим, держа в руках кувшины. Кук провожает нас взглядом, а сторожевой пес следует по пятам.

Когда мы оказываемся у столовой, я останавливаюсь.

– Мне туда нельзя.

Разочарованно вздохнув, Полли смотрит на меня.

– Ладно. Пришлю кого-нибудь за кувшинами.

Она делает вдох и заходит внутрь, стараясь высоко держать голову, стараясь сохранить легкую улыбку на лице. Полли даже бровью не ведет, когда наклоняется, чтобы налить одному мужчине эля, и тот хлопает ее по заднице. Притворство. Все это притворство.

В комнате стоит шум и гам, пираты явно увлечены выпивкой, еда уже съедена. Вижу, что Полли подходит к Риссе и мимоходом что-то говорит ей на ухо. Рисса бросает на меня взгляд, а потом спешит за оставшимися двумя кувшинами.

– Они и правда много пьют, – тихо говорю я, передавая их наложнице.

– Нам же на руку, – подмигнув, отвечает она. – Если хорошенько их напоим, кое-кто из них вырубится. Одним ублюдком меньше.

Она отворачивается, нацепив на губы страстную улыбку, готовая их задабривать, готовая трудиться за ужином в меру своих возможностей, чтобы остаться невредимой.