— Как получится, еще не знаю. Но если не в Воронеже, то где? Как ты думаешь, Ма?

— Почему ты так настойчив? Уж не надеешься ли разыскать этот клад? Напрасно — давно уж, верно, его нашли и где-нибудь что-нибудь на него построили, какой-нибудь гигант индустрии. — Она улыбнулась. — Правда, я тоже немного грешна. Помню, как-то сказала бабушке (я еще со всем девчонкой была) — давай откопаем сокровища и поедем в Ниццу или Париж. Она посмеялась и ответила, что это невозможно, потому что этот дом отдали в распоряжение уездного уголовного розыска, а в подвале, где спрятаны ценности, разместили его архив. Ты давно не видел Марину? Она звонила вчера.

— Ма, ведь вы тогда жили в Москве? И если бабушка знала про уголовный розыск, то вполне вероятно, что этот дом совсем рядом.

— Господи, оставь ты, пожалуйста, меня в покое. Своими расспросами ты доведешь меня до мигрени. — Ма прижала пальцы к вискам. — Надеюсь, ты передумал на ней жениться?

— Не беспокойся — она мне не пара.

— Я и так уж не понимаю — что ты в ней нашел?

— Ушки, глазки, ножки, зарплата приличная. Она ничего не просила передать?

— Не помню. Кажется, хотела вернуть тебе какие-то книги.

Женька еще несколько раз в разговорах с Ма затрагивал эту тему и сам не заметил, как увлекся. Правда, пока его интересовал вовсе не возможный положительный результат поиска, а сам его процесс. По журналистской работе он знал, что люди порой находят древние и старинные клады, иногда очень ценные и редкие, но такой случай представлялся ему еще менее вероятным, чем крупный выигрыш в лотерею или спортлото (тем не менее билеты он в последнее время покупал и карточки заполнял — с отчаяния). Здесь же его привлекала направленность поиска, сопоставление фактов, выявление истины.

Что ему стало известно? Не много. Но и немало, чтобы методом исключения найти искомое.

Первое: усадьба, где предположительно были спрятаны ценности, располагалась неподалеку от Москвы, в направлении тогдашнего Тверского тракта и сейчас, вполне возможно, находилась уже в черте города. Это значительно сужало круг поисков.

Второе: само здание стояло на холме, подножие которого огибала речка. Дом был окружен большим парком, состоящим из дубов и лип, в парке сохранился каменный мост через овраг, где протекал ручей, был пруд с островом, была беседка с Амуром. Здание строил, по всей вероятности, Воронихин.

Третье: на куполе дома изнутри был изображен небосвод с легкими облаками, на одной из стен сохранилась роспись, сделанная в год завершения строительства и запечатлевшая первоначальный вид усадьбы.

И наконец, четвертое: в двадцатые примерно годы здесь размещался уездный уголовный розыск.

Посоветоваться было не с кем, да и нельзя, и Женька отобрал в издательской библиотеке соответствующие альбомы и каталоги и засел за их изучение. Сперва он только рассматривал фотографии и рисунки, читал подписи к ним, незаметно подпадая под очарование старины, восхищаясь умением и талантом древних зодчих, даже чувствуя гордость, будто и сам был причастен к их творениям. Он перебирал и любовался, как красивыми морскими камешками, новыми, по существу, для него и очень звучными словами: ампир, барокко, тосканские портики, фронтоны и эркеры, пилястры и декоры. По с каждым днем они становились все более близкими и попятными ему, наполнялись глубоким, неведомым ранее смыслом и наконец он стал читать их как музыкант мелодию с потного листа и она зазвучала в нем чудесной, проникающей в душу музыкой.