– Почему именно он?

– Да уж это известно, кто такой!

– А что говорит на этот счет ваш приходский священник? – поинтересовался я.

Кучер заметно смутился и ответил:

– Отец Василий верит, что эти убийства – кара Господня, ниспосланная нам за грехи наши.

– Вот как? И за какие именно?

Кучер тяжело вздохнул и перекрестился.

– Должно быть, есть за какие. Да и кто не грешен, господин следователь?

– Это верно, – согласился я.

Когда экипаж остановился перед гостиницей, мы расплатились с возницей и пошли обедать.

Леонтий обслуживал нас лично. Думаю, он хотел узнать, что нам удалось выяснить, и ждал, что мы поделимся с ним добытыми сведениями. Боюсь, этот любопытный человечек был разочарован.

После обеда Мериме отправился к себе в номер. Он устал и хотел немного поспать.

Я же поехал в полицейский участок, чтобы заглянуть в архив. Там меня встретил дежурный. Я объяснил ему цель своего визита, и он отпер для меня комнату, в которой находилась картотека. Ячеек было около пятидесяти. В принципе, не так уж много, но работы мне хватило до вечера, тем более что многие карточки были заполнены кое-как и лежали не по порядку.

В гостиницу я вернулся уставший, но с добычей. В деревне проживали моряки и бывшие заключенные, всего четверо. Их имена и адреса я выписал на листок, лежавший теперь в нагрудном кармане сюртука.

Заодно я проверил сведения о леснике – на всякий случай. С ним все оказалось так, как и говорил Армилов.

У стойки я позвонил, вызвал Леонтия и заказал плотный ужин в номер. Мне было необходимо подкрепиться. Ведь ночью мы с доктором собирались нагрянуть в фамильный склеп Вышинских.

Сочный, отменно прожаренный гусь и полбутылки мадеры придали мне сил, и в половине одиннадцатого я постучал в номер Мериме.

Доктор встретил меня с трубкой в руках и посторонился, пропуская внутрь.

– Наша затея в силе? – поинтересовался он, жестом предложил мне сесть и расположился в кресле напротив.

– Если вы не передумали.

– Ни в коем случае! Надеюсь, вы запаслись осиновыми кольями и святой водой?

– Полагаю, хватит и распятия, – ответил я, улыбнувшись.

– Думаете, оно защитит вас? Вы собираетесь тыкать им в глаза каждому вампиру, которого встретите? А если их будет несколько?

– Предлагаете увешаться крестами, доктор? – спросил я и замолчал, внезапно пораженный мыслью, пришедшей мне в голову.

Доктор заметил, как я изменился в лице, и спросил:

– В чем дело, Петр Дмитриевич? Задумались, где раздобыть столько распятий? Или решили воспользоваться моим советом и запастись кольями?

– Нет, я вспомнил, что Вирджини Лювье видела человека, с ног до головы покрытого крестами. Вдруг он нарисовал их, чтобы защититься от вампиров?

Мериме секунды две смотрел на меня, а затем расхохотался.

– Друг мой, право же, я не думал, что вы всерьез воспринимаете эту версию! – сказал он, стащил с носа очки и принялся неторопливо протирать их платочком. – Послушайтесь моего совета, отбросьте мистику в сторону, на дворе конец девятнадцатого века. Еще немного, и мы вступим в новое столетие. Ищите людей, а не вурдалаков.