– Пока поживу в гостинице, а затем перееду к брату. Он живет в двадцати верстах отсюда, держит галантерейную лавку.

– Остановитесь в «Дионисе»?

– Да больше негде. Гостиница-то здесь одна.

– Ах, да, – вспомнил я, – действительно. Что ж, не смею задерживать.

Мы распрощались с хозяином сгоревшей харчевни.

Когда он ушел, я обратился к полицмейстеру:

– Господин Армилов, не могли бы вы обеспечить нам доступ в архив?

– Зачем?

Я рассказал полицмейстеру о визите Вирджини Лювье и добавил:

– Хочу узнать, нет ли в Кленовой роще моряков или бывших тюремных сидельцев.

– Вот дела! – воскликнул Армилов. – И почему, интересно, она пришла со своими показаниями к вам? Можно подумать, что дорога в полицейский участок ей не знакома. Ведь, кажется, пока я представляю здесь закон, верно?

– Никто с этим не спорит, – заверил его Мериме. – Однако девушка могла испугаться огласки. Согласитесь, ее показания носят весьма щекотливый характер, а она в этих местах человек новый. Заявись эта особа в полицейский участок, сразу пошли бы сплетни, кривотолки. Вы ведь знаете, как быстро разносятся они в деревнях.

– Да уж! – буркнул Армилов. – Ладно, пусть так. Но я все равно должен взять у нее показания. Письменные.

– Как хотите, – сказал я. – А что с архивом?

– Да ради бога! – махнул рукой полицмейстер. – Приходите и смотрите. Я оставлю дежурному ключ.

– Это было бы крайне любезно, – заметил я.

– Пустяки.

– Есть еще одно дело.

– Да? Слушаю.

– Нужно выяснить, была ли застрахована таверна Никанора Рубашкина.

Армилов хмыкнул.

– Уверен, что да. Он мужик ушлый, насколько я могу судить. Понимаю, к чему вы клоните, господин Инсаров. Проверю.

– Спасибо.

Армилов огляделся в поисках фуражки, взял ее со стола, встал и сказал:

– Пора хорошенько расспросить эту французскую горничную. Всего доброго, господа.

Когда полицмейстер вышел, я обратился к доктору:

– Друг мой, не хотите ли вы прогуляться на свежем воздухе, вдохнуть дивный аромат сельской жизни, приобщиться к щедротам этого чарующего, прекрасного края?

– К пастухам собираетесь? – осведомился доктор, снял очки и довольно быстро протер их носовым платком.

Я кивнул.

– Что ж, я с вами.

Мы вышли из гостиницы и подозвали извозчика. Тот подкатил к нам, лениво поигрывая хлыстом. Из-под его картуза, сдвинутого на затылок, струился пот.

– Как тебе удалось избежать тушения пожара, любезный? – спросил его Мериме, садясь в экипаж. – Говорят, всех лошадей согнали на засеку.

– Это верно, барин, – ответил кучер. – Только ведь кто-то должен возить людей, оставшихся в деревне. Вас, к примеру. Вот меня и прикомандировали, – он старательно выговорил последнее слово. – Куда прикажете?

– Ты знаешь, где живут пастухи?

– Какие, ваше благородие?

– Федор Громов и Андрей Барков.

– Как не знать, знаю. Они нашли убитую женщину – ту, первую. Ехать, однако, далеко придется. Верст семь-восемь.

– Мы тебя не обидим, – пообещал я.

Возничий взмахнул кнутом, и экипаж, громыхая, покатил по пустым улицам. Похоже, Армилов и правда согнал всех владельцев лошадей на засеку, оставил в селении только этого вот «ваньку» с его клячей. Что ж, остановить огонь было в интересах жителей Кленовой рощи.