– Вы имеете в виду татуировку?

Мериме кивнул.

– Именно. В таком случае убийца может оказаться бывшим каторжником. Или даже беглым.

– Или моряком, – вставил я.

– Тоже верно, – согласился Мериме. – Хорошо бы узнать, кто из людей, проживающих в Кленовой роще, был моряком или имел нелады с законом.

– Надо будет попросить у Армилова допуск в архив.

– Почему бы нам все-таки самим не поехать в участок? – сказал Мериме, выбивая из трубки пепел.

– Теперь уже мы можем разминуться. Полицмейстер с хозяином харчевни должны появиться здесь с минуты на минуту.

Так оно и вышло. Где-то через четверть часа Армилов прикатил в гостиницу сам и привез Никанора Рубашкина – кругленького человечка с большими темными глазами и аккуратно подстриженной курчавой бородой. В чертах слегка одутловатого лица хозяина харчевни застыла печаль. Я его прекрасно понимал. Потеря заведения и в обычное время грозит разорением, а уж сейчас – и подавно. Если у него нет иных источников дохода или сбережений в банке, то ему придется ой как туго.

– Мы хотели бы поговорить с вами, господин Рубашкин, по поводу несчастья, случившегося с вами. Прошу вас, садитесь, – сказал я после обмена приветствиями.

Хозяин харчевни энергично закивал.

– Большое горе, господин следователь, очень большое! Отстроиться заново обойдется недешево. Разве что смогу обернуться, пока жара не спала.

– Почему? – с удивлением осведомился Мериме. – При чем тут жара?

– Работы нет, – ответил Рубашкин. – Люди согласятся трудиться задешево.

– Понятно.

Я понял, что потеря харчевни для нашего собеседника скорее досадная случайность, нежели жизненная трагедия, и спросил:

– Скажите, господин Рубашкин, вы не считаете, что причиной пожара мог стать поджог?

Хозяин харчевни вылупился на меня в изумлении.

– А вы так думаете? Скажите, кто, господин следователь, прошу вас! Я этого мерзавца!..

– Нет-нет, вы меня не так поняли, – прервал я его. – Я лишь пытаюсь разобраться в обстоятельствах этой беды. Мне сказали, что пожар первым обнаружили вы. Это так?

– Да, господин следователь. Я встал ночью по малой нужде, вышел из спальни, почувствовал запах, а затем увидел дым. Огонь бушевал вовсю! Не проснись я, мы бы все сгорели. Благодарение Господу за то, что Он отвел от меня сон! – Никанор Рубашкин возвел очи горе и быстро перекрестился.

– Вы не скажете, где, по-вашему, возник пожар?

– Отчего же не сказать? Думаю, виноват камин, господин следователь. Больше огню взяться было неоткуда. Если только это не то, что вы говорите, конечно.

– Вы топили камин в такую жару?

– Промочил сапоги. Хотел поскорее просушить. Дров было совсем немного, даже странно, что уголек выпал.

– Вы не обнаружили следов взлома, когда покидали здание? Дверь была заперта изнутри?

Рубашкин нахмурился, припоминая, потом ответил:

– Нет, все было заперто, и даже засов задвинут.

– Накануне вы не видели в харчевне каких-то незнакомых людей?

– Да вроде нет. Но я не так часто выхожу в зал.

– Что ж, это пока все. Надеюсь, жара не спадет и у вас все образуется.

– Дай-то бог, ваше благородие! – Рубашкин снова перекрестился.